Жара, не желающая ослабевать и покидать салон даже при включенном кондиционере, отчаянно плавила темную крышу, приборную панель и сидения, обжигала кожу, как раскаленный уголь, и вызывала навязчивое желание снести ограждение на ближайшем мосту и слететь вместе с автомобилем в реку. Томас неустанно вертел затекшей и липкой от пота шеей, боясь пропустить нужное здание, красной каплей обозначенное на экране телефона. Спутник твердил, что ехать оставалось не больше метров десяти, и Томас однозначно проехал бы мимо, если бы краем глаза не углядел выцветшую вывеску с нечитаемым названием (о том, что перед ним оказалась именно автомастерская, можно было судить по нарисованным на той же вывеске шинам и улыбающемуся автомобильчику, явно сползшему со страниц детской раскраски).
Непримечательный узкий въезд оканчивался гаражом, казалось бы, уходящим нескончаемым туннелем без выхода куда-то вперед. Железные двери, по размеру и массивности способные потягаться только с амбарными, были увешаны инструментами, шлангами, запчастями типа крыльев, бамперов и каких-то деталей из-под капота. Они были широко распахнуты и придерживались вбитыми глубоко в землю железными трубками, на которые кто-то навешал несколько слоев испачканных маслом, пылью и чем-то подобным тряпок. Томас выполз из машины, запоздало заталкивая остатки рогалика в рот и вжимая ладонь в кнопку сигнала на руле, и с прищуром огляделся. Общий вид местечка оставлял, конечно, желать лучшего, и парень отныне побаивался, что вместо масла здесь зальют кофе или кока-колу.
Из глубины гаража послышался грохот попадавшего на пол железа, чья-то ругань и, кажется, смех, практически неразличимый за остальными звуками. Незнакомый басовитый голос прорычал грозное «Посмотри, кто там!» и снова принялся извергать ругательства, сопровождаемые редким позвякиванием все тех же железяк. Томас не переставая пережевывать рогалик провел ладонью по стеклу и с досадой отряхнул о шорты бахрому пыли, оставшуюся на коже. Шаркающие шаги со стороны гаража свидетельствовали о приближении пока что невидимого человека, и Томас поспешил стереть с губ вытекшую изо рта сгущенку. Грязь с подушечки пальца подмешалась к сладкой субстанции и, вместо того, чтобы счистить ее с кожи, оставила отчетливую темно-серую полоску, уходящую до ямочки на подбородке. Томас, чей рот все еще не был способен воспроизвести ни звука, полез в машину за салфетками, и через секунду в поле периферийного зрения угодила голая по пояс фигура, старательно натирающая тряпкой правую руку.
— Здравствуйте! Чем могу по… — человек вскинул голову, перекладывая замасленный лоскут материи на левое предплечье, на мгновение нахмурился и затем засиял приветливой улыбкой. — О, давно не виделись, Томми!
Томас, не успевший расправиться с грязью на подбородке, вылез из салона. У капота, скрупулезно заматывая предплечье тряпкой, замер Ньют, которому хватило одного беглого взгляда на лицо брюнета, чтобы глумливо фыркнуть. Блондин упер руки в бока — ткань на предплечье, затянутая недостаточно туго, при этом сдвинулась, словно нарочно показывая Томасу последнюю цифру года. Цифру. Не «икс».
Томас, яростно натирающий тыльной стороной ладони раскрасневшуюся кожу, кивнул в ответ на радостное «давно не виделись» и даже что-то промямлил, но совершенно невразумительно и практически неслышимо. Ньют, несомненно, упоминал, что работает в автомастерской, но ни слова не сказал о том, насколько близко она находится к книжному магазину. И на предплечье Ньюта уже обозначался год — это было единственное, что особенно привлекло внимание Томаса и заняло его мысли. Возможно, Ньюту удалось встретиться с соулмейтом десять или двадцать — кто знает? — лет назад, но Томас не хотел в это верить. И, пожалуй, если бы взгляд его не приковался к руке Ньюта, последний не поднял бы ткань и не затянул потуже, слегка настороженно поглядывая на брюнета и злясь на вмешательство в те вещи, о которых не хотелось беседовать. Томас до сих пор не сказал ни единого толкового слова, а после увиденного кусочка даты его словарный запас, кажется, уменьшился до группки односложных междометий.
— Ты что-то хотел? — мышцы на животе Ньюта заметно напряглись. Парень посмотрел на Томаса, чуть сдвинув набок голову и переводя глаза с брюнета на его авто.
— Я? Ах, да, — Томас громко хлопнул дверью. — Масло поменять надо.
Ньют закусил нижнюю губу, опуская глаза куда-то на бампер. Он словно раздумывал, есть ли на это время в его загруженном донельзя графике. Простоял так несколько секунд под пристальным оценивающим взглядом Томаса и резко оглянулся на снова раздавшийся из гаража звук гремящего железа.
— Кто там, Ньют? Что надо? — из полумрака со светящимися под потолком сферами лампочек вышел тучный мужчина — по всей видимости, хозяин мастерской, — чьи руки покрывали орнаменты различных татуировок, уходящих хвостами змей и драконов вверх по шее. В ладони он сжимал большой гаечный ключ и какую-то мелкую деталь (Томас краем глаза успел заметить перечеркнутую жирной линией дату на предплечье — сердце от этого сжалось, словно само испытало нечто подобное). Он бегло оглядел Томаса и перевел глаза на молодого подчиненного, выжидающе вскинув брови.
— Масло сменить надо. Справлюсь, — Ньют опустил наконец руки и махнул в сторону гаража. — Первая дверь с левой стороны. Подожди с полчаса. Можешь погулять, конечно, если хочешь.
Но Томас последнюю часть реплики Ньюта не дослушал и направился прямо в кажущуюся объемной темень гаража. Нащупал дверь, скользя пальцами по шершавой краске непонятного цвета, ввалился внутрь тесной комнаты со спертым воздухом. Руку царапнуло зазубренными листьями высокого растения в горшке, под ногами шуршал ворсом старый коврик, на котором отчетливо были видны прожженные сигаретами круги. В центре помещался прямоугольный кофейный столик, неказистый и выползший, кажется, из музея девятнадцатого века. На нем кто-то разбросал журналы со спорткарами на обложке, датированными началом двухтысячных, и оставил кружку с кофейными кольцами на грязно-бежевых (наверняка они раньше были белыми) стенках. Томас приземлился на отдающее все той же древностью кресло-мешок, которое выплюнуло в воздух облачко пыли, сверился со временем и взял со столика первый попавшийся журнал с согнутыми на некоторых страницах уголками. Некоторые строки с характеристиками тех или иных авто были жирно подчеркнуты, некоторые фото разрисованы на мультяшный манер — машинам подрисовали усы, глаза и улыбающиеся рты. Томас совершенно не обращал внимания на напечатанное и только разглядывал оставленные людьми узоры и каракули.
Томас просидел с журналом в руках добрых минут пятнадцать, пока ноги, согнутые в коленях чуть ли не до уровня подбородка, не начали затекать и отдавать слабой ноющей болью. Он вытянул их, упершись ступнями в нижнюю полку кофейного столика, сверился со временем и уже начал представлять, как начальник звонит через минуту после окончания обеденного перерыва и начинает напоминать Томасу о его обязанностях. Казалось, обещанные полчаса истекли уже давным-давно, и брюнет нервно закусил костяшку пальца, снова глядя на часы.
Из-за двери послышался глухой, басовитый кашель человека, выкурившего явно не менее десяти тысяч сигарет, начиная чуть ли не с младенчества. Он подползал к двери, делаясь все громче и не прекращаясь, словно нечто живое, и Томас запоздало узнал в обрывках пробивающегося сквозь болезненные выдохи голоса того самого мужчину, который ругался в унисон звону падающего железа. Босс Ньюта. Татуированный донельзя и грозный на вид, но, если верить Ньюту, снисходительный и испытавший одну из самых больших потерь своей жизни.
Дверная ручка потянулась носиком к полу, дверь слегка приоткрылась, и за ней все еще слышались хрипы, не дававшие, видимо, мистеру Гилмору зайти. Он стоял снаружи и продолжал откашливаться (дверь при этом то открывалась шире, то почти захлопывалась). В комнату просочился запах пота, старого гаража и поломанных машин вперемешку с крабовыми чипсами. Томас отбросил журнал на столик. Правая рука его, сгибая и разгибая пальцы, локтем уперлась в подлокотник и постоянно норовила оправить задиравшуюся к пупку футболку.