Парни переглянулись. Викинг кивнул на киоск за спиной у лидера.
– Хотел купить себе шоколадку, – сказал он, – а киоск вот-вот закроется. Так что извините…
Лидер обернулся и с удивлением посмотрел на павильон «Пресс-бюро», словно никогда его раньше не замечал. Потом снова взглянул на Викинга и сделал шаг в сторону. Остальные, поколебавшись немного, тоже пропустили его.
– Хорошего вечера, – сказал Викинг, купил свою шоколадку и пошел в свою съемную комнатку.
Только много времени спустя до него дошло, что парни, вероятно, собирались его ограбить.
Франк, который заставил его постричься – «не можешь же ты, черт подери, ходить с хоккейным причесоном», – снабдил его черным бомбером и мартенсами. К этому моменту шайка подростков у метро привыкла к нему и с некоторыми сомнениями отвечала на его приветствие, хотя он выглядел как скинхед.
За семь недель он прочел всю обязательную литературу и попросил дать ему список на следующий курс. Администратор с удивлением уставился на него.
– Это и был весь список обязательной литературы. А ты что думал?
Иными словами, учеба, мягко говоря, не требовала чрезмерного интеллектуального напряжения. Этические дискуссии по поводу профессии полицейского, которым другие предавались со всей душой, Викинг слышал еще с детства, для него они не несли в себе ничего нового. Монополия на насилие, уголовное право, разрешение конфликтов, криминальная экспертиза, общение с потерпевшими, судебный процесс, обращение с оружием – о таком папаша, Ларс-Ивар и другие мужики обычно болтали в пятницу вечером, сидя за столом, хотя с меньшей серьезностью и увлеченностью, чем студенты в Сёренторпе. Пропустив пару-тройку кружек пива, папины коллеги из участка Стентрэска заводили леденящие душу истории про автокатастрофы, кровавые самоубийства и оружие, дававшее осечку в самый ответственный момент. Про преступников, которым удалось избежать наказания, и преступников, которых посадили невесть за что. Про отпечатки подошв в мокром цементе и отпечатки пальцев на внутренней стороне книжного переплета. Про истеричных баб, которые получили по заслугам, и перепуганных детей, которых находили под кроватью на месте убийства. Про ленивых прокуроров, безнадежно тупых начальников, коррумпированных судей и красивых секретарш.
Со временем Викинг начал узнавать эти истории – с годами они не становились хуже. Здесь они возвращались, прикрывшись академическими одеждами.
В целом ему было хорошо в Тенсте и в академии. К тому же там было несколько девушек, в которых сочетались ум и красота: подтянутые, с конскими хвостиками, водолазными часами на запястье и бутылкой воды. Франк сразу прилип к Анне Монссон, а вот Викинг никого особенно не выделял.
До того самого вечера в ресторане «Гамла Мессен» в конце марта. В Сёренторпе было много групп, вплоть до Б11, но эта девушка была не из студенток. Она работала в фирме по кейтерингу, стояла в баре, разливая пиво. В ней была какая-то сдержанность, она словно парила над оживленным гулом голосов в зале.
– Как тебя зовут? – спросил Викинг.
– Смотреть можно, но руками не трогать, – ответила она и демонстративно отвернулась.
16 Августа 2020 года, воскресенье
Во дворе дома, где жила Элин, он нашел скамейку рядом с песочницей. Розы на клумбе рядом распространяли тяжелый ночной запах. Сидя с закрытыми глазами, Викинг ощущал лицом влажную прохладу. Сладкие коктейли Матса оставили след в виде легкой головной боли и повышенного пульса. Руки и ноги затекли. Он точно не знал, связано ли это с напитками, но заметил, что двигаться ему все труднее.
«Живи вовсю, умри молодым и лежи в гробу красивым», – сказал прошлой осенью Кристер незадолго до того, как умереть от рака. Правда заключалась в том, что они уже не молоды и не особо красивы, и притом довольно давно.
Отец Викинга, Густав, ушел на пенсию в возрасте шестидесяти двух лет. Если он намерен подражать отцу, то ему предстоит закончить работу через четыре года. Трудно сказать, какие чувства вызывала у него эта мысль – предвкушение или отвращение.
– Ты что, заснул сидя?
Перед ним стояла Элин со связкой ключей в руке и маской на лице. Викинг улыбнулся и поднялся. Дочь инстинктивно попятилась. Да-да, социальная дистанция. Нормы нового времени.
– Ты был у Матса, и вы напились, – констатировала она и направилась к своему подъезду.
Временами ему становилось жутковато от того, до чего же она напоминает мать. И не тем, как держит голову, и не легкими светлыми волосами, хотя и это тоже очень похоже. Было что-то такое в ее тоне, в ее взгляде на мир. Это чуть заметный мрачный холодок, в котором он иногда винил Кальмюрен – если быть до конца честным, в Хелене это тоже было.