— Нет. Если ты намерена обвинить этого человека в изнасиловании, тебе нужно сообщить как можно больше подробностей, ясно тебе? А так твои байки яйца выеденного не стоят. Ты его небось завела, дала ему понять, что не прочь?
Не прочь? Едва слышно она сказала, что, разумеется, нет.
— Так, говори громче, я ни черта не слышу. Как он сумел снять с тебя трусы?
Теперь точно — он смеется над ней. Ухмыляется. Он говорил нагло, придирался к каждому слову, не стесняясь, заявлял, что не верит ей, вел себя грубо, то и дело задавал откровенно хамские, грязные вопросы. Он фактически утверждал, что она сама спровоцировала нападение, что она хотела заняться сексом с этим мужчиной, но на полдороге передумала, а было поздно, ха-ха, вот так-то вот, поздненько давать задний ход.
— Это, знаешь ли, так не делается! Тоже мне, воображала! Ты что думаешь, можно вот просто так пойти на танцы, флиртовать с мужиком, а потом взять и на полдороге остановиться? Да ты смеешься. Не-ет, милочка, так не бывает. Назвался груздем — полезай в кузов, вот так-то!
Она уже рыдала, но собралась с силами, открыла сумочку, вынула оттуда пластиковый пакет и отдала его полицейскому. Тот открыл пакет и вынул оттуда порванные пополам женские трусики. Ее собственные…
Рунар бросил грабли на землю и попытался скрыться в доме, но Эрленд преградил ему дорогу и толкнул его к стене. Они смотрели друг другу в глаза.
— Она передала тебе улику, — сказал Эрленд. — Единственную улику. Она была уверена, что по ней Хольберга можно обвинить.
— Ничего она мне не передавала, — прошипел Рунар. — Оставь меня в покое.
— Она передала тебе трусики.
— Ложь!
— Тебя должны были уволить на месте, мерзкая, гадкая тварь!!!
Эрленд с отвращением отошел от едва дышащего старика. Тот сполз вниз по стене.
— Я просто хотел показать ей, чего ей ждать от судей, если она решит подать жалобу, — пропищал старик. — Я ей услугу оказал. Судьи смеются, когда им попадают такие дела.
Эрленд развернулся и пошел прочь. Как смеет бог, коли он существует, как он смеет, как он смеет давать такому чудовищу, как Рунар, дожить до старости и отбирать жизнь у невинной четырехлетней девочки.
Наверное, надо вернуться к сестре Кольбрун. Нет, сначала в кевлавикскую библиотеку. Полки, полки, корешки книг. А, вот она, Библия.
Эрленд неплохо знал Библию и сразу нашел шестьдесят третий псалом. Вот и она, строчка с могильного камня.
— Сохрани жизнь мою от страха врага.
Надо же, правильно запомнил. Второй стих псалма, вторая половина. Эрленд, не отходя от полки, прочел псалом несколько раз, водя пальцами по строкам, повторяя текст про себя.
Первая половина второго стиха — мольба господу.
Эрленд почувствовал, будто голос, вопль несчастной женщины доносится до него через года.
— Услышь, Боже, голос мой в молитве моей.
11
Эрленд снова подъехал к белому дому, обитому гофрированным листом, и заглушил двигатель. Выходить из машины не стал, решил сначала докурить. Он все старался дымить поменьше и в хорошем настроении умудрялся выкуривать не более пяти сигарет за день. М-да, сегодня это уже восьмая, а еще и трех пополудни нет.
Вышел из машины, взбежал по ступенькам крыльца и позвонил в дверь. Прошло несколько минут, никакой реакции. Позвонил еще раз, ноль эмоций. Заглянул сквозь стеклянную дверь — зеленый плащ и зонтик висят на вешалке, сапоги стоят на полу. Позвонил в третий раз, повернулся спиной к двери и вышел под самый край козырька. Вдруг дверь распахнулась, на пороге стояла Элин, глядела на него с ненавистью.
— Я тебе сказала, оставь меня в покое! Пошел вон, убирайся!
Она попыталась захлопнуть дверь, но не тут-то было — Эрленд успел вставить ногу в проем.
— Не думайте, что мы все такие, как Рунар, — сказал он. — Я знаю, с вашей сестрой обошлись плохо. Я говорил с Рунаром. То, что он совершил, чудовищно, но сейчас ничего не изменишь. У него старческое слабоумие, он не способен понять, что натворил.
— Оставьте меня в покое!
— Мне нужно с вами поговорить. Я хотел бы, чтобы это произошло по вашей доброй воле — иначе мне придется вызвать наряд и доставить вас в участок. Знаете, я буду рад, если получится обойтись без этого.
Эрленд вынул из кармана фотографию могилы и просунул ее в щель между дверью и косяком.
— Я нашел это в квартире у Хольберга.
Элин не ответила. Помолчали.
Эрленд держал фотографию двумя пальцами, так чтобы Элин могла ее разглядеть. Он не видел, что она делает, только чувствовал, как она давит на дверь. Через некоторое время дверь отпустили, Элин взяла фотографию у него из рук.