— Ну скажи мне, что не так, — повторила Катрина.
— Да все не так, мам, все не так.
И тут он задал ей вопрос, которого она с ужасом ждала все эти годы.
— Кто мой отец? — спросил Эйнар, остановившись прямо перед ней. — Кто мой настоящий отец?
Катрина в недоумении посмотрела на него.
— Секретов больше нет, мам, прятаться некуда.
— Что ты такое узнал? — спросила она. — Что ты вообще делал?
— Я узнал, кто мне не отец, — сказал он. — Хочешь знать кто? Это мой отец.
Он расхохотался.
— Ты поняла, что я сказал? А? Как смешно. Отец мне не отец! А если он мне не отец, то кто я тогда? Откуда я взялся? Пять минут назад у меня были братья — бах, они мне уже не настоящие, а только единоутробные. Почему ты мне ничего не рассказала? Почему лгала мне всю жизнь? Почему? Почему?
Она смотрела на него, и ее глаза налились слезами.
— Ты изменяла папе? — спросил он. — Мне можешь признаться, я никому не скажу. Ты изменяла ему? Никто не узнает, кроме нас двоих, но я хочу услышать это от тебя. Мне можешь говорить правду. Откуда я взялся? Как я появился на свет?
Он помолчал.
— Вы меня усыновили? Я сирота? Кто я такой? Что я такое? А, мам?
Катрина зарыдала, упала на диван. Эйнар смотрел на нее, постепенно приходя в себя, а она рыдала на диване. Он не сразу понял, как задели ее его слова. Через некоторое время он сел рядом и обнял мать. Они просидели так недолго, и она принялась рассказывать ему об ужасной ночи в Хусавике, когда ее муж был в море. Она ходила на танцы с подругами и там познакомилась с какими-то мужчинами, среди которых был Хольберг, и он затем вломился к ним в дом. Эйнар слушал не перебивая.
Она рассказала ему, как Хольберг ее изнасиловал, как угрожал ей и что она решила сохранить ребенка и никому никогда об этом не говорить.
Даже ему и его отцу. И все было отлично.
Они прожили счастливую жизнь. Она не позволила Хольбергу отнять у нее радость. Он не сумел убить ее счастье.
Она сказала Эйнару, что хотя она и родила его от насильника, это ничего не значит — это не помешало ей любить его так же, как и его братьев, и что Альберту он особенно дорог. Ему, подчеркнула она, ни разу в жизни не пришлось пострадать за то, что натворил Хольберг. Ни разу.
Он не сразу нашелся что сказать.
— Прости меня, — наконец прервал молчание Эйнар. — Я не хотел кричать на тебя. Я просто подумал, ты изменяла папе и так я появился на свет. Я понятия не имел, что дело в изнасиловании.
— Конечно нет, — ответила она. — Откуда ты мог знать? Я никому до сего дня ничего не говорила.
— Я должен был подумать и об этой возможности, — вздохнул он. — Я просто забыл, что есть еще один вариант. Прости меня, пожалуйста. Ты ведь ужасно страдала все эти годы.
— Не стоит об этом думать. Ни к чему и тебе страдать из-за того, что он совершил.
— Но я уже пострадал из-за этого, мам, — сказал он. — И страданию нет конца, это вечная пытка. И ладно бы я один. Почему ты не сделала аборт? Что тебя остановило?
— Боже милостивый, Эйнар! Что ты такое говоришь!
Катрина вздохнула.
— Неужели вы в самом деле не думали сделать аборт? — спросила Элинборг.
— Еще как думала! Каждый час, каждый день! Пока не стало слишком поздно. Каждый день думала об этом, как только узнала, что беременна. Но ребенок-то мог быть и от Альберта! Это, наверное, и заставило меня отказаться от подобных мыслей. А после родов у меня началась депрессия. Меня даже госпитализировали в психиатрическую клинику. Я провела там три месяца, вылечилась, вернулась домой и влюбилась в ребенка немедленно. Не переставала его любить ни на миг.
Помолчали, Эрленд выждал немного, прежде чем задать следующий вопрос:
— Почему ваш сын вдруг заинтересовался базой данных по наследственным болезням?
Катрина подняла глаза и спросила:
— От чего умерла девочка из Кевлавика?
— От опухоли мозга, — сказал Эрленд. — Болезнь называется «нейрофиброматоз».
Из глаз у Катрины снова потекли слезы, она тяжело вздохнула.
— Так вы не знаете еще? — спросила она.
— Чего именно?
— Наша милая крошка умерла три года назад, — сказала Катрина. — Просто так, взяла и умерла. Никаких причин.
— Милая крошка? — переспросил Эрленд.
— Наша любовь, голубушка, — сказала она. — Дочка Эйнара. Умерла, и все тут. Несчастная, сладкая девочка!
39
В доме воцарилась гробовая тишина.
Катрина опустила голову, потрясенная Элинборг переводила взгляд с нее на Эрленда и обратно.
Эрленд смотрел в окно и думал о Еве Линд. Где она сейчас, что делает? Может быть, она дома?