Несколько слов сказал и дед Талаш. Он поблагодарил Букрея и красноармейцев за помощь и добрый совет. Потом они совместно выработали некоторые организационные мероприятия по развертыванию партизанского движения.
Выбрали начальников партизанских групп, наметили места для баз, которые были строго засекречены, и сообща выработали формы связи. Был назначен также срок, когда начальники партизанских групп должны были являться для информации и получения новых инструкций.
Дед Талаш был счастлив, если существовали в то неспокойное время счастливые люди на свете. Все его мечты сбылись: он отомстил захватчикам за обиды и насилие, причиненные ему и другим людям. У него была настоящая винтовка, и, кроме того, все отобранное у легионеров оружие поступило в его распоряжение. Он нашел своего сына, который теперь вместе с ним на свободе. Панас уже не только мог ходить, но пробовал и бегать. И наконец, дед Талаш — партизанский командир. Правда, людей у него было немного, но количество их сильно увеличится, на этот счет уже приняты меры. Красные командиры приняли его в свою семью. Разве это не большая честь для него? Но у деда было чувство меры, и голова у него не кружилась от успехов. Он трезво обдумывал дальнейший план действий: не за горами весна, а весной начнутся такие дела, что нужно быть готовым ко всему. Дед часто вспоминал и о доме, о бабке Насте и Максиме, о своем хозяйстве. Бабка, верно, горюет о Панасе и не знает, что он вырвался из неволи. Надо ей как-нибудь передать весточку.
После мягких и погожих дней задул северный ветер, разогнал низкие облака и затих. Небо стало прозрачно-зеленоватым, холодным, и на Полесье снова ударили лютые Морозы. Потаенными тропинками и дорогами, а где и без дороги, по лесным дебрям, пробирается дед Талаш в свое село. Не знал дед, что он приобрел широкую известность не только среди партизан, но и среди заклятых врагов и его усиленно разыскивала полиция. После событий в Виркутье и Ганусах оккупанты приняли ряд мер, направленных против партизан.
Дед Талаш и Мартын Рыль были занесены в особый список с перечислением их примет.
Хотя и не был осведомлен обо всем этом дед Талаш, но, чувствуя свои прегрешения перед оккупантами, не ждал от них милостей и соблюдал осторожность. Поэтому он не решился взять с собой винтовку, зная, что, если попадётся легионерам, да еще с винтовкой, ему спасения не будет. Осторожность и знание глухих лесных тропинок помогли деду благополучно добраться домой. В полночь зашел он в свою хату.
Бабка Наста, однако, не могла полностью отдаться своей радости: обстановка была такая, что каждую минуту угрожала опасность, которая могла нагрянуть неожиданно. Что она может посоветовать деду Талашу, когда он так далеко зашел?
Одно можно сказать: больше ему тут нельзя показываться, не надо играть с огнем, пока жизнь не переменится.
Дед Талаш молча слушал новости, которые ему рассказывали бабка и Максим. И особенно заинтересовал его рассказ о Савке.
Дед молчал. Весь его гнев сейчас сосредоточился на войте и его приспешниках.
— Ишь какие прыткие! — сказал он наконец. — Ну ладно, посмотрим.
В его словах слышалась угроза. Дед Талаш решил, что воздаст войту по заслугам, как только подвернется удобный случай.
После долгого раздумья он решительно сказал:
— Так вот что, милые мои, послушайте теперь меня.
Все сразу почувствовали, что дед собирается сказать что-то важное.
— Вам всем надо уйти из дому, — категорически заявил дед, — пока не поздно.
Все были ошеломлены от неожиданности. А дед тем же тоном продолжал:
— Хозяйство придется бросить. Хату заколотить. Если вы останетесь здесь, ее все равно сожгут легионеры.
— А куда же мы денемся? Что ты говоришь? — испуганно сказала бабка Наста.
— Ты, мать, — спокойно ответил дед Талаш, — перебирайся в Макуши, к Текле. Алена покамёст поживет у своих родителей, а тебе, Максим, нечего около бабы сидеть, надо идти в партизаны. Всем надо идти, иначе перебьют нас легионеры.