— Что их там черти сцепили? — тихо проворчал он. Думал еще сказать Василю, чтобы тот вожжами разок-другой стеганул жену, если она провинилась, но смолчал и только недовольно покачал головой.
— Худшей гадюки, чем ты, и на свете нет. Что ты глаза вытаращил? Детей насмерть перепугал. Они в чем виноваты? — спокойно, но решительно говорила Авгиня. Она вся дрожала от волнения, но равновесия не теряла.
— Зачем ты ходила в это разбойничье гнездо?
Авгиня схватила клубок и швырнула его в бороду Василя.
— Вот зачем ходила. Съешь!
Этот клубок, как холодный душ, утихомирил страсти. Сбитый с толку, Василь недоумевающе глядел то на клубок, то на Авгиню. Он опасался чего-то важного, угрожающего — и вдруг всего только нитки. Весь его запас злобы иссяк. Но остановиться и признать себя побежденным нельзя было, и он продолжал ссору:
— А зачем ты туда носишь кудель?
— А ты что, запретишь мне? — тем же дерзким тоном ответила Авгиня.
— И запрещу! — крикнул Василь, топнув ногой.
— Мамочка, не надо! — взмолилась Алеся, прижимаясь к матери и стараясь оттащить ее подальше от Василя.
— Я не раба твоя, чтобы все твои причуды исполнять.
Василь широко раскрыл глаза.
— Где же ты набралась такой смелости? — с кривой усмешкой на перекошенном от злобы лице спросил он. — Может, и ты в лес собираешься?
— Уж лучше в лес идти, чем быть войтом, как ты.
Новая волна гнева захлестнула Василя. Но теперь он уже не даст маху — у него есть твердая линия, он знает, как повести дело.
— Это ты у Талашов ума набралась? Или, может, Мартын тебя научил?
Василь с новой силой почувствовал прилив ненависти к своему былому сопернику. Авгиня тоже, хотя и по совсем иной причине, не могла равнодушно отнестись к имени Мартына.
— Кто бы ни учил, лишь бы научил. А вот тебя никто уж не научит. И люди на тебя смотрят, как на волка. Ты сам себе яму роешь…
— Нет, это ты мне яму роешь! — прервал ее Василь. — Как ты смеешь ходить к этим Талашам и водиться с ними? Разве это люди? Разбойники, голодранцы, преступники. Или тебе мой хлеб приелся? Или одеться тебе не во что? Кто ж ты после этого?
— Что ты меня попрекаешь? — злобно глядя на мужа, сказала Авгиня. — Разве я мало работала? Не заработала себе кусок хлеба?
Она заплакала и сквозь слезы произнесла:
— Пусть оно сгорит, все твое добро! Лучше бы я батрачкой осталась!
— А?.. Объелась! Батрачить захотела? — Губы Василя уродливо скривились, и черная борода затряслась. — Так забирай свою дочку, и вон из моей хаты! Вон, чтобы и духу твоего здесь не было! Не надо мне врага и предателя в хате. Вон!
Он схватил Авгиню за плечо и с силой толкнул ее к дверям. Прижавшаяся к матери Алеся от толчка потеряла равновесие и ударилась головой о косяк. Она схватилась руками за голову, но не плакала и не кричала, а только билась, как в лихорадке. Петрок и Гришка с плачем бросились к матери и вцепились ручонками в ее платье.
Страшная и горькая обида охватила Авгиню, Ничего подобного с ней не случалось в жизни. Она и сама испугалась, Приголубив Алесю, она сказала ей ласково:
— Доченька моя, головку тебе ушиб этот зверь!
— Мама, не надо ссориться, — с тихим укором сказала Алеся.
А Василь в порыве нахлынувшего на него буйства ринулся к шесту, на котором висела одежда, начал срывать с него платья Авгини и Алеси и швырять их на пол.
— Забирайте свои тряпки и не мозольте мне больше глаза! Хватит!
Потом повалил набок сундук и начал по нему колотить каблуками.
Авгиня молча надела короткий тулупчик, накинула на голову теплый платок, потом одела Алесю.
— Пойдем, доченька, нам тут нет места.
Петрок и Гришка подняли рев:
— Не уходи, мама!
— И мы с тобой!
— Марш на печь! — прикрикнул на них Василь.
Мальчики покорно выпустили из рук полу тулупчика Авгини, с опущенными головами полезли на печь к деду Куприяну и там подняли громкий плач.
— Не плачьте, дети, — сказала Авгиня. — Я вернусь и вас возьму.
— Черта с два! Хватит тебе твоей девчонки.
— Ну, это мы еще увидим! — угрожающе сказала Авгиня.
Василь распахнул двери. Авгиня взяла за руку Алесю и ушла в мрак и стужу зимней ночи.
На другой день в селе Примаки — так называлось село, в котором произошло это событие, — все только и говорили про ссору Василя Бусыги с женой. А к вечеру того же дня не менее волнующая новость разнеслась по селу: хата деда Талаша брошена хозяевами и стоит совершенно пустая.