— Как это ужасно, найти его в таком виде, — еле слышно прошептал отец мальчиков и оглянулся на детей. — Мы им сказали, что он спал.
— Но…
— Да знаем мы все, он умер, — сказал старший сын.
— Ага, его убили, — добавил младший. Братья заговорщицки улыбнулись друг другу.
— Молодцы, мне бы так легко это переживать, — сказала мать и потрепала старшего сына по щеке.
— С Хольбергом у меня были нормальные отношения, — сказал отец. — Мы иногда разговаривали, когда встречались у подъезда. Он уже давно тут жил, мы с ним обсуждали сад на заднем дворе, всякие дела вроде починки забора и так далее. Как обычно, соседские такие разговоры.
— Впрочем, мы не дружили, — добавила мать. — Только разговаривали изредка, а общаться считай что не общались. Я думаю, так и должно быть. У всех своя частная жизнь.
Нет, они не видели никаких незнакомых людей близ дома, нет, никаких молодых людей в зеленых куртках не встречали. Женщине явно не терпелось посадить детей в машину и уехать.
— У Хольберга бывали гости? — спросил Сигурд Оли.
— Никогда не видела, — ответила женщина.
— Мне казалось, он вообще человек одинокий, — добавил ее муж.
— У него в квартире воняло, — сказал старший мальчик.
— Да-да, воняло, только держись, — поддакнул его брат.
— Это просто сырость от пола в подвале, — извиняющимся тоном сказал их отец.
— Да и до нашего этажа иногда доходит, — подхватила его жена. — Сырость, я имею в виду.
— Мы ему говорили об этом.
— А он обещал разобраться.
— Да-да, обещал, как раз на днях два года минуло.
4
«Богатеи» из Гардабая не сводили с Эрленда глаз. Какие измученные, отчаявшиеся лица. Еще бы, пропала младшая дочь, уже три дня о ней ни слуху ни духу. Вот прямо со дня свадьбы. Младшая дочь! Эрленд почему-то воображал себе малышку с кудрявыми золотыми волосами — а она оказалась студенткой факультета психологии Университета Исландии, двадцати трех лет от роду.
— Вы говорите, со дня свадьбы? — переспросил Эрленд, оглядывая просторную гостиную. Квартира занимает столько же, сколько целый этаж в его доме.
— Ее свадьбы! — сказал отец беглянки таким тоном, словно до сих пор не мог поверить в случившееся.
— Сбежала с собственной свадьбы, подумать только! — всхлипнула мать девушки и высморкалась в носовой платок.
Был полдень, Эрленду потребовалось целых полчаса, чтобы добраться от Рейкьявика до Гардабая, — дорожные работы. Большой особняк он нашел далеко не сразу, с улицы его практически не видно. Вокруг разбит шикарный сад, весь в деревьях, иные высотой метров шесть.
Родители, конечно, в шоке, решил Эрленд, но все же это пустая трата времени. У него есть дела поважнее. Впрочем, ладно, ну не говорю я уже лет двадцать со своей бывшей, что с того, надо сделать ей одолжение.
Мать беглянки одета в изящный бледно-зеленый жакет и юбку того же цвета, отец — в черный костюм. Постоянно повторяет, что очень беспокоится о дочери. Уверен, она в конечном итоге вернется домой, ей ничего не угрожает — он решительно отказывался даже предполагать противное, но все же решил сообщить в полицию, однако так, чтобы по стране не объявляли розыск. Ни к чему эти объявления в газетах, по радио и телевидению.
— Просто взяла и исчезла, — сказала мать.
Оба немного старше меня, наверное, около шестидесяти. Бизнесмены, импортируют детскую одежду, денег явно хватает на все с лихвой. Нувориши, одним словом. Да и возраст едва заметен. В доме гараж на две машины, каковые и стоят перед ним, обе новые, отполированы до блеска.
Мать девушки наконец собралась с силами и стала рассказывать, как было дело.
— Все случилось в субботу, три дня назад — боже, как летит время, — и какой это был восхитительный день! Их поженил этот, как его, в общем, викарий один, нынче очень популярный.
— По мне, так просто ужас, — сказал отец. — Прибежал взмыленный, махая портфелем, выдал на-гора пару клише, от каких зубы сводит, и убежал восвояси. Понятия не имею, отчего он такой популярный.
Но мать не собиралась позволять мужу портить рассказ о самой красивой свадьбе на свете.
— В общем, божественный день! Солнце, восхитительная осенняя погода. Человек сто на одном только венчании. У дочки же столько друзей. Ее все так любят. А потом у нас был прием, тут, в Гардабае. Как это заведение называется, я все время забываю?
— «Гардахоль», — подсказал отец.
— Да-да, восхитительный, уютный ресторан, — продолжила мать. — Ни одного пустого места — в смысле, гостей было очень много. Столько подарков. А потом… а потом…
Мать залилась слезами.
— Настала пора им танцевать первый танец, — продолжил за нее отец, — и этот кретин, ее муж, вышел на танцпол. Мы позвали Дису Розу, а ее и след простыл. Мы стали искать, но она словно сквозь землю провалилась.
— Диса Роза? — переспросил Эрленд.
— Оказывается, она угнала свадебную машину.
— Свадебную машину?
— Ну, лимузин. С цветами и ленточками, они на ней приехали из церкви. Просто взяла и убежала со свадьбы. Ни слова не сказала! Почему, почему?!
— С собственной свадьбы! — застонала мать.
— И как вы думаете, почему так произошло?
— Наверное, она передумала, — сказала мать. — Наверное, пожалела, что решилась.
— Но почему вдруг? — настаивал Эрленд.
— Пожалуйста, найдите ее, а? — сказал отец. — Она уже три дня не дает о себе знать, мы просто места себе не находим. Свадьба испорчена, мы в ужасе. И наша девочка пропала!
— Так, лимузин. Его нашли?
— Да, на улице Гардастрайти.
— Почему именно там?
— Я не знаю. У нее нет знакомых на этой улице. Ее обычная одежда была в машине.
Эрленд задумался.
— В каком смысле, обычная одежда в машине? — спросил он, выждав минуту. Что-то мне не нравится, куда идет разговор, наверное, я что-то не так сказал.
— Она сняла подвенечное платье и переоделась в обычную одежду. Видимо, заранее положила ее в машину, — пояснила мать.
— Сможете ее найти? — спросил отец. — Мы поговорили со всеми ее друзьями и знакомыми, и никто ничего не знает. Мы не понимаем, что делать дальше. Вот ее фотография.
Отец вручил Эрленду школьную фотографию беглянки — молодая, очаровательная блондинка. Улыбается.
— Как вы думаете, что на самом деле случилось?
— Понятия не имеем, — ответила мать.
— Ни малейшего, — кивнул отец.
— А это что, подарки?
Эрленд указал рукой на гигантский обеденный стол, заваленный разноцветными коробками, букетами, корзинами с цветами и прочим. Родители беглянки не шелохнулись. Эрленд подошел поближе к столу. Никогда еще не видел столько подарков. Интересно, что там, в этих коробках? Посуда, наверное. Зачем людям столько посуды?
— А это что такое? — спросил он, указывая на большую вазу на углу стола. Из нее торчало нечто вроде дерева, к веткам привязаны бумажные сердечки.
— Это дерево для записок.
— Что-что? — удивился Эрленд.
Лишь раз в жизни был на свадьбе, лет сто тому назад. Никаких деревьев для записок не припомню.
— Ну, гости писали пожелания невесте и жениху вот на таких бумажных сердечках, а потом вешали их на дерево. Целое дерево украсили, это еще до того, как Диса Роза пропала, — объяснила мать, не отнимая платка от лица.
Тут у Эрленда зазвонил в кармане мобильник. Он полез в карман, телефон застрял. Настроение у него было не слишком, поэтому вместо того, чтобы вынуть трубку аккуратно, Эрленд принялся изо всех сил дергать за куртку.
Дернул слишком сильно — телефон вылетел из кармана, и Эрленд не сумел его удержать. Мило, мило — опрокинул мобильником дерево для записок. Эрленд поднял аппарат с пола, извинился перед супругами и ответил.
— Ты к нам на Северное болото собираешься? — сказал Сигурд Оли. Хорош гусь, ни здрасьте, ни до свиданья. — Мы, помнится, хотели получше осмотреть квартиру.
— Ты уже там? — спросил Эрленд, отойдя немного в сторону.