— Мэтт, — в голосе Ноа слышится жалость, но она мне не нужна.
— Я не ищу сочувствия. Просто хочу сказать, что все это закончится, как только отпадет необходимость. И мы оба это знаем. Нет никаких причин, чтобы ты или я запали друг на друга. У тебя свои причины не привязываться, а я никогда и не пробовал. В чем я точно уверен, так это в том, что ты сводишь меня с ума. Настолько, что не могу решить, то ли нагнуть тебя и трахнуть, то ли заткнуть, засунув член в глотку.
Глаза Ноа округляются.
— Ладно, беру свои слова обратно. Я определенно мог бы привыкнуть к такому Мэтту.
Иногда так бывает, что секунды замедляются, и, кажется, будто время остановилось. Мы сидим неподвижно и смотрим друг на друга, и у меня ощущение, что сейчас именно такой момент.
Внезапно Ноа перегибается через сиденье, а я тянусь ему навстречу. Никакой больше медлительности, все происходит мгновенно. Секунду назад мы были порознь, в следующую — буквально врезаемся друг в друга. Ноа впивается в меня и, пользуясь моей попыткой вдохнуть, вторгается языком в мой рот. Дрожь пробегает по спине. Стон эхом разносится по салону самолета, но я не уверен, от кого он исходит.
Ноа обхватывает мой затылок своей большой рукой. Он не брился сегодня, и его щетина, пробиваясь сквозь мою мягкую бороду, царапает лицо. Пальцы Ноа скользят по моей шее неожиданно мягко и осторожно, но эта нежность длится недолго. Рука опускается на мой член и гладит его через джинсы. Яйца подтягиваются, дрожь прошивает все тело.
Я откидываю голову на спинку сиденья, разрывая поцелуй.
— Ебать... — шиплю я.
— А можно? — спрашивает Ноа.
Я бросаю нерешительный взгляд на дверь кабины, куда после взлета Ноа прогнал стюардессу.
— Э-м, когда я сказал, что нам нужно трахнуться, я не имел в виду прямо здесь и сейчас.
— Насчет них не волнуйся. — Ноа кивает головой в сторону кабины. — Им даны четкие инструкции не входить в салон до приземления. Смотри на меня. Я хочу твой член у себя во рту. — Ноа с громким щелчком отстегивает ремень безопасности и сползает на колени, пригвоздив меня к месту сине-зеленым взглядом.
Я беспомощно наблюдаю, как Ноа избавляется от моего ремня, расстегивает пуговицу на джинсах и дергает вниз молнию. Но он не вынимает мой член.
Ублюдок.
Руки дрожат, и я хватаюсь за подлокотники. Меня окутывает аромат дорогого мужского одеколона. Никогда такого не испытывал. То, как руки Ноа скользят по мне, то, как он смотрит на меня своими неестественными аквамариновыми глазами. Хоть речь и идет лишь о классном оргазме, в движениях Ноа нет никакой спешки. Его рука скользит под мою рубашку, оглаживая пресс и мышцы груди. Он еще даже не прикоснулся к моему члену, а я уже готов взорваться.
Губы Ноа искривляются в улыбке. Он отлично знает, что со мной делает.
— Ты всегда любишь мучить? — спрашиваю я.
Улыбка Ноа становится шире.
— Это ты называешь «мучить»? — Он щипает меня за сосок, пуская по телу табун мурашек. — Ты даже не представляешь, как я умею мучить.
— Хочу кончить, — ною я.
— Это не одна из твоих дешевых интрижек. Ты увидишь, что секс — гораздо больше, чем быстрый отсос в клубе.
Я ерзаю в кресле. Я не привык к такой степени... напряженности. Пришел, расслабился, ушел. Вот все, что я знаю.
— Перестань психовать, — говорит Ноа. — Это все еще «просто секс», но не минутный и бессмысленный. — Он тянется и целует меня снова. На этот раз медленно. Это немного успокаивает бешеный стук моего сердца, но ничем не помогает каменному члену. Блин, да он становится еще тверже.
Ноа тянется между нами, сжимая мой ствол через боксеры.
— Боже, просто вытащи уже его, — скулю я.
— За это, — Ноа поднимается, — тебе полагается тайм-аут.
Тайм-аут? Какого хрена?
— Официально заявляю: ты такой же бесячий в постели, как и вне ее.
Ноа расстегивает свою голубую рубашку. Мучительно медленно. Я изо всех сил стараюсь не повторять «ненавижу».
Рубашка спадает с его темных рельефных плеч, и я еле сдерживаюсь, чтобы не застонать в голос. Чтобы не двигаться. Чтобы даже не дышать. Когда Ноа тянется к джинсам, я впиваюсь в подлокотники так, что белеют костяшки. Его улыбка меня бесит и в то же время заводит. Каким-то необъяснимым образом.
Брюки падают на пол, и совсем не удивляет, что на Ноа нет нижнего белья — он будто знал, что это произойдет. Черт. Его член длинный и твердый, и...
— По-моему, у тебя слюнки текут, — говорит Ноа и обхватывает пальцами свой ствол.
— Гурн-н-г-х...
— Это по-английски?
— Ты ж м-меня с ума сведешь. — Блин, опять этот дурацкий говор.
— М-м-м, продолжай говорить, как южанин. — Он поглаживает свой член, и это самое завораживающее зрелище, что я когда-либо видел. Мне хочется наклониться и взять его в рот, но я уверен, что получу за это еще больший тайм-аут. Ноа размазывает предэякулят по головке, и я облизываю губы.
— Хочешь его?
Мне удается только слегка кивнуть.
Ноа делает ко мне шаг, и я застываю в предвкушении, но этот засранец снова опускается на колени. Я тяжело вздыхаю.
— Никаких жалоб.
Как только Ноа вытаскивает мой член из боксеров, напряжение накатывает волной, и я почти кончаю.
— Я долго не протяну.
Ноа усмехается.
— Да ты что? — Скользнув языком по головке, засасывает мой член в рот.
— Твою мать...
Я хочу ухватить его за волосы, но на бритой голове это дохлый номер, и вместо этого я сжимаю пальцами свою ногу. Бедра сами собой вскидываются, и Ноа стонет с моим членом во рту.
Закрыв глаза, я пытаюсь продлить это ощущение. Влажный жар его рта подводит меня все ближе и ближе к краю, но затем Ноа отстраняется. Холодный воздух салона касается моей кожи, заставляя член съежиться.
Я встречаюсь взглядом с Ноа.
— Я сказал, смотри на меня. Глаза не закрывать.
— Да блядь, — бормочу я.
— И не жаловаться.
Никогда раньше у меня не возникало желания показать средний палец парню, который мне отсасывает, и в то же время умолять его не останавливаться.
Когда Ноа снова берет мой член в рот, я делаю все, чтобы не отводить взгляд. Вид его движущейся головы доводит меня до перегрузки всех органов чувств.
— Ноа, — предупреждающе стону я.
Он заменяет рот рукой.
— Кончи мне на грудь.
Прерывисто дыша, я выдавливаю:
— Глотай. Меньше беспорядка.
— Забыл, что у нас есть душ? Ты же только что оттуда.
Ну всё. С глухим рыком я кончаю, забрызгав всю грудь Ноа. Мышцы охватывает дрожь, но не успеваю я прийти в себя, как Ноа встает, хватает меня за волосы и тычет членом в губы.
Я с готовностью принимаю ствол, заглатывая до самого основания, хотя руки до сих пор дрожат, а дыхание прерывается.
— Мать твою, — шепчет Ноа.
Внезапно самолет входит в турбулентность, Ноа падает вперед и упирается руками в подголовник моего кресла. Его член проникает мне в горло, что совсем не облегчает дыхание, но я хочу этого. Блядь, я хочу.