Надо с этим кончать.
— Спасибо за предложение, но мне надо вернуться вечером.
Мэтт пожимает плечами, явно не замечая моего внутреннего смятения. Не хочу уезжать. Хочу остаться. Но это будет неправильно.
— Может, хоть на ужин останешься? — спрашивает Мэтт.
Черт, кажется, я собираюсь сдаться.
— Если это будет пицца.
Мэтт хмурится.
— С дополнительным сыром и всеми теми вкусными штуками, что тебе не доводилось пробовать с тех пор, как ты вернулся домой.
— Ладно, твоя взяла.
— И пиво.
— Но ты должен остаться на ночь, чтобы я смог сжечь все эти калории. — Мэтт играет бровями, и теперь я точно знаю, что сдамся.
— Мне надо вернуться как можно раньше. У отца крышу снесет, когда фотографии попадут в новостные каналы. Я сказал в офисе, что заболел.
Мэтт ухмыляется.
— Не верится, что ты прогулял работу ради меня.
Дерьмо.
— Хм-м, ну, знаешь, это был не я, а мой член-экстрасенс.
Никогда не видел Мэтта улыбающимся так много, как сегодня, и теперь я осознаю, что готов сделать все, чтобы сохранить эту улыбку.
Даже остаться на ночь, хотя и делать этого не следует.
Глава 13
МЭТТ
Я опаздываю. Очень-очень опаздываю. Когда добираюсь до дома Ноа, он уже при полном параде и готов к выходу в свет.
— Сучьи пробки, — жалуюсь я, заходя внутрь. — Нарисовались новые покупатели, хотели посмотреть квартиру, но опоздали и сбили мне весь график
Я бросаю спортивную сумку на пол, спеша поцеловать Ноа.
— Эй! — Ноа отшатывается до того, как я коснусь его губ. — Твоя борода... которой нет...
Я пожимаю плечами.
— Подумал, надо выглядеть респектабельно, или чего-то там. — Мои щеки как будто голые, но при виде Ноа в смокинге, их заливает жаром.
Так бы и трахнул этого парня.
Я толкаю его к стене у лестницы и засовываю ему в рот язык.
— У нас нет времени, — выдыхает Ноа, не переставая целоваться.
— Придурки, — ворчу я, — даже не купили квартиру. Дай мне хоть что-то, чтобы не слететь с катушек. Целую вечность тебя не видел.
Три дня — это же вечность, верно?
— Уверен, тебе удастся продержаться несколько часов, не прикасаясь ко мне.
— А я вот не уверен. — Блядь, я был бы рад просто отсосать ему прямо здесь, в коридоре.
— Что ж, придется постараться, потому что с минуты на минуту...
За спиной раздается стук, и я делаю шаг назад. И как раз вовремя, потому что в дверь входят Дэймон и Мэддокс, оба в смокингах. Неудивительно, что Дэймон тоже приглашен. Хотя затрудняюсь сказать наверняка, что именно является причиной его присутствия — тот факт, что он мой агент и должен быть на виду почти столько же, сколько и я, или его уверенность в необходимости присматривать за мной и Ноа. Скорее, последнее. Если мы с Ноа облажаемся, пострадает не только моя карьера, но и карьера Дэймона. А еще в этом случае под угрозу будет поставлена кампания отца Ноа.
Никакого давления.
— Вы еще не готовы? — спрашивает Дэймон.
— Как ты догадался, капитан Очевидность? — язвит Ноа.
— Дайте десять минут, — выдаю я и бегу вверх по лестнице. — Где мой костюм? — кричу я на ходу.
— В моей комнате, — отвечает Ноа.
Интересно, отреагирует ли на это Дэймон?
Через пятнадцать минут мы выходим. Всю дорогу до «Плазы» желудок скручивает от нервов и страха. Мне нужно быть сегодня «на коне», и это заставляет меня психовать. Я должен притворяться, что моя репутация не спущена в унитаз; что я абсолютно счастлив, и мне не светит пугающий до усрачки конец футбольной карьеры.
Я провожу по бедру взмокшей ладонью, но Ноа ее перехватывает и молча проводит по ней большим пальцем. Этого простого жеста достаточно, чтобы я знал, что Ноа здесь, со мной. В его обязанности не входит утешать и успокаивать, тем не менее, именно это он и делает.
Едва ступив на красную дорожку, Ноа общается с прессой так, будто для него обычное дело. Он ведет себя непринужденно, очаровательная улыбка не сходит с лица. В то время как я, уверен, похож на оленя в свете фар. На этот раз мы имеем дело не с папарацци. Это — профессиональные журналисты.
Мои ладони все еще влажные, но Ноа не обращает на это внимания. Он крепче сжимает мою руку, и я успокаиваюсь.
Мы заходим внутрь, и Дэймон подводит меня к пиарщику из команды. Тот знакомит меня с какими-то людьми, которых я, видимо, должен знать, но понятия не имею, кто они. Они смотрят на меня так, будто я самый неправильный гей в мире. Один из них, Нил, является главой Национальной Сети ЛГБТК — организатора мероприятия, — так что, по идее, я должен бы его знать.
— Мы так рады, что вы смогли приехать сегодня, — говорит он. — То, что вы здесь, поддерживаете нас...
— Спасибо, что пригласили. — Знаю, это большая честь, что меня ценят и признают в подобном месте, но вокруг постепенно собирается толпа, и мне становится не по себе.
— Каково это — быть первым открытым геем в НФЛ? — задает вопрос какая-то женщина.
— Хм, не знаю. Технически я сейчас не состою в Лиге.
Все в унисон поджимают губы. На лицах отчетливо читается одна и та же мысль о вопиющей несправедливости происходящего.
— Как по-вашему, тот факт, что вы гей, повлияет на шансы снова играть в футбол? — спрашивает Нил, но его вопрос звучит не так навязчиво, как у журналистки.
Нил выглядит очень обеспокоенным, но, вместе с тем, каким-то угрожающим. Такое впечатление, что получи он мое согласие, в тот же миг натравит на Лигу гей-мафию. От одной этой мысли хочется рассмеяться, но серьезность вопроса отрезвляет.
— Существуют законы против дискриминации, так что не должен влиять, — дипломатично отзываюсь я.
— Но ведь это не значит, что и не будет, — вклинивается еще один мужчина.
Я тянусь к галстуку-бабочке, который внезапно начинает слишком стягивать горло.
— Мой каминг-аут был не совсем... эм... изящным. Меня уволили по пункту об этическом поведении.
Раздается несколько неловких смешков. Я убеждаю себя, что уж лучше пусть эти люди смеются надо мной, чем думают так же, как «Бульдоги» — что я заслужил быть вышвырнутым за произошедшее в клубе.
— А чего еще может ожидать общество, если человек вынужден скрывать, кто он есть, — возмущенно замечает Нил, и я решаю, что, несмотря на неловкость всей ситуации, он мне нравится.
— Если бы все просто открылись, никто бы не стал раздувать из этого проблему, — разглагольствует женщина, и я стискиваю зубы.
Полагаю, она подразумевает спортсменов, но уточнять совсем не хочется.
Я вижу Ноа, но не могу до него дотянуться. Пытаюсь телепатически передать ему, что нуждаюсь в спасении, но, очевидно, за последнюю пару часов подобных сверхспособностей у меня не развилось.
Да блин!
По мере того, как рвущихся со мной пообщаться становится все больше, и меня знакомят с новыми и новыми людьми, присутствие Ноа так близко и в то же время так далеко, становится мучительным. У нас совсем не остается времени побыть вместе. Мы проходим мимо многочисленных представителей высшей элиты. Все хотят пообщаться с Ноа, поговорить о его отце, а меня засыпают очередными вопросами о том, каково быть открывшимся геем в футболе.