Я делаю вид, что спокоен, но, по правде говоря, быть непосредственным участником этого скандала — архисложная задача.
— Все просто. Мы проходим сквозь толпу, каждые пять секунд говорим «без комментариев» и игнорируем все остальное.
Мэтт прирастает к земле, бледнеет и такое чувство, что его вот-вот стошнит.
— Я…
— Мэтт, — бормочу я. — Надо идти. Мы стоим посреди прохода, нельзя тормозить прямо сейчас.
Журналисты замечают нас и начинают подбираться ближе.
— Детка, я кое-что забыл в машине, — говорю я так громко, чтобы они услышали.
Я поворачиваюсь и иду назад к парковке, протискиваясь сквозь толпу людей, направляющихся к терминалу. Приходится практически тащить за собой Мэтта, который полностью потерял связь с реальностью.
Я подзываю рукой сотрудника, стоящего у шлагбаума.
— Вы можете как-нибудь разобраться с теми фотографами?
Парень переводит взгляд с Мэтта на меня и обратно.
— Эм-м... я... простите, вы Мэтт Джексон?
— Да, это он. Значит, вы понимаете, почему мы хотим избежать этих стервятников.
— Точно. Н-но на корабль можно попасть только одним путем, так что вам в любом случае придется пройти мимо них.
— Спасибо, вы очень помогли, — бормочу я и тащу Мэтта к машине.
Быстро оглянувшись, я замечаю крайне инициативную парочку придурков с камерами, спешащих в нашу сторону.
Я прижимаю Мэтта к машине, наклоняюсь и тихо шепчу:
— Окей, давай, выбирайся уже из своего приступа паники, потому что мы в тридцати секундах от очередного снимка, а ты как будто вот-вот обосрешься кирпичами.
Mэтт кивает, но сомневаюсь, что ему снова не снесет крышу, когда лицо осветят вспышки камер.
Фотографы зорко следят за нами, и я делаю единственное, что приходит в голову, чтобы вывести Мэтта из транса. Обхватываю его лицо ладонями и прижимаюсь губами к губам, надеясь, что у него глаза на лоб не полезут. Вот был бы кадр.
Мэтт замирает, не отвечая на поцелуй. Такое ощущение, что я целуюсь со статуей. Щетина, уже прошедшая стадию неряшливости, мягко щекочет мою гладкую кожу.
— Среагируй хоть как-нибудь, а? — шепчу я ему в губы, чтобы папарацци не услышали.
— Если бы не фотографы, Хантингтон, я бы надрал тебе задницу прямо сейчас.
— Бросай эту игру с фамилиями, Джексон. Я тут пытаюсь тебе помочь.
— А похоже, что хочешь поймать свой звездный час.
Я чуть отстраняюсь.
— Давай поговорим об этом в другом месте. Готов с ними встретиться?
— Нет.
— Может, снова тебя поцеловать?
Он хмурится.
— Ладно, пошли.
Ха. Он предпочитает иметь дело с прессой, чем целоваться со мной. Кто-нибудь, найдите дефибриллятор, моему эго срочно нужна реанимация.
Внезапно выясняется, что Мэтт не испытывает никакого дискомфорта в толпе фотографов. Мы продвигаемся медленно, и я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, когда вспышки слепят глаза.
Дэймон сказал, что все должно быть правдоподобно, но готов поспорить, если сейчас возьму Мэтта за руку, он отшатнется. Или попытается сломать мне конечность.
Пока мы продираемся сквозь журналистов в здание терминала, напряжение Мэтта не спадает. Вокруг толпятся люди, и мы движемся вперед с черепашьей скоростью.
Мэтт не перестает оглядываться по сторонам, как будто ищет аварийный выход.
Наконец, доходит наша очередь. Мы регистрируем багаж и получаем ключи, но тут сообщают, что каюты еще не открыты. Мэтт пытается этого не показывать, но от напряжения его глаза чуть не вылезают из орбит. Его нужно спрятать от толпы, пока он снова не замер или, что еще хуже, не психанул у всех на виду.
Я наклоняюсь и тихо спрашиваю девушку за стойкой:
— Номера правда закрыты или удобнее нас туда не пускать? — Я указываю головой на Мэтта. — Вы ведь знаете, кто это? Как думаете, может, нам все-таки повезет?
Женщина оглядывает Мэтта с ног до головы, и в ее глазах мелькает узнавание.
— Сейчас проверю, сэр. — Она что-то набирает на компьютере. — Горничные уже подготовили вашу каюту, так что можете устраиваться. Я прослежу, чтобы вам немедленно доставили багаж.
— Спасибо.
Я собираюсь отвести Мэтта прямо в номер, пока он не придет в себя, но только мы пересекаем мостик и оказываемся в уютном фойе, как замечаем женщину, укутанную в полотенце. Она шипит на Дэймона и Мэддокса.
— Это еще кто, черт возьми? — спрашивает Мэтт.
Я узнаю́ ее, когда она встряхивает влажными светлыми волосами.
— Это Стейси. Сестра Дэймона. Похоже, у него проблемы.
— Может, нам...
Я кладу руку ему на грудь, предупреждая не подходить ближе.
— Не надо. Поверь, не стоит злить Стейси. А учитывая, что она ругается, стоя в одном полотенце, никто на этом корабле не может считать себя в безопасности.
Мы оставляем Мэддокса и Дэймона дальше страдать в одиночку и уходим искать свою каюту. Коридоры на корабле такие узкие, что Мэтт едва протискивает свои широченные плечи. Наконец, пробившись через толпы отдыхающих, находим нужную дверь и вваливаемся в комнату. Мэтт прислоняется к двери и вздыхает с огромным облегчением.
Эти жлобы из OTS вместо люкса поместили нас в стандартную каюту, но я решаю не комментировать. Меня и так уже считают избалованным мажором. Но хотя бы у нас есть балкон.
— Какого хрена там было? — спрашивает Мэтт.
— Ты про Стейси, отчитывающую Дэймона, или...
— Поцелуй.
— Ох, так вот на чем ты зациклился?
— Это не... мы не... Нам надо установить основные правила.
Боже, этот парень просто неподражаем.
— Может ты не в курсе, но в отношениях люди целуются, а стервятники, что преследуют тебя, думают, что мы встречаемся. К тому же, ты чуть не сорвался прямо перед ними, так что не оставил мне особого выбора.
— У нас деловое соглашение. Я без понятия, какую игру ты ведешь, но не дам использовать себя ради славы, дерьмового реалити-шоу или что у тебя на уме.
— Ну вот, а я так мечтал стать постоянным участником «Семейства Кардашьян», — сухо говорю я. — Ты серьезно такой пессимист?
— Ну-у, вряд ли ты здесь из-за денег. У тебя их куча.
Чем больше Мэтт злится, тем более растянутыми становятся его слова, и меня бесит, что это звучит так мило.
— Слушай, мне за это даже не платят. Я здесь по просьбе друга, придурок.
Ого, часа не прошло с начала нашего «романа» и уже первая ссора. Это только одна из причин, почему я не завожу серьезных отношений. О чем я только думал, соглашаясь на эту авантюру?
«Ты знаешь, о чем», — шепчет совесть.
— И ты хочешь, чтоб я поверил, будто у тебя нет никакого интереса? Зачем тебе подписываться на все это? — спрашивает Мэтт.
— Потому что Дэймон, вероятно, самый близкий мне человек на свете, и он попросил об одолжении. Может, я порядочный парень?
Под всем этим показным высокомерием.
Мэтт смотрит недоверчиво.
Я закатываю глаза.
— Думай, что хочешь, но мне не нужно хитрить или манипулировать тобой, чтобы засветиться в прессе. Достаточно просто постоять рядом. Ты везде. Во всех новостях.
— А я не хочу быть везде! — орет он. — Я просто хочу играть в футбол! Это, блядь, все, что у меня есть!