Папа обращается со мной и с мамой так, словно мы должны быть благодарны, что он нас принял, а не отвернулся. Он сделает все, чтобы спасти свою кампанию, так что, хотя очень хочется верить в то, что он поддерживает идею с благотворительностью ради сына, все во мне сопротивляется этой поддержке.
— Я тобой горжусь, — изрекает отец. — За то, что хоть раз думаешь не о себе. Эта благотворительная инициатива принесет много пользы тем, кому не повезло в детстве так, как тебе.
Ох, а вот и она, ожидаемая попытка вызвать чувство вины. У нас есть деньги, следовательно, не может быть трудностей.
— Мы сделаем так, чтобы твой проект был связан с кампанией, но тебе больше не придется приходить в офис.
Честно, ума не приложу, с чего вдруг родитель изволил меня отпустить. Если только он сам давно пытался найти способ это сделать, а тут я предлагаю выход, да еще и на его условиях. Но у меня достаточно ума, чтобы их не оспаривать и не задавать лишних вопросов.
— Спасибо, пап.
— Иди, — отвечает он. — Потрать остаток дня на составление списка всего, что считаешь необходимым, и если понадобится помощь в раскрутке, возьми кого-нибудь из сотрудников.
Не могу поверить, что все получилось так просто, но, опять же, спрашивать ни о чем не стану. По дороге домой, однако, я снова и снова проигрываю в голове наш разговор, и меня начинают одолевать сомнения. Может, во мне говорит циник, а может, я просто слишком хорошо знаю своего отца. В его действиях нет смысла, и это предложение не сулит ему никакой выгоды.
Я отправлялся к нему с намерением бороться за свой проект, и сейчас, заходя домой, все еще сбит с толку.
Мэтт с Джетом обнаруживаются в гостиной, за просмотром хоккейного матча, и я удивленно пялюсь на экран.
— Неужели я отсутствовал целых четыре месяца?
— Просматриваем плей-офф прошлого сезона, — объясняет Мэтт. — Мэддокс сказал, Дэймон подписал контракт с Олли Стромбергом. Хотелось на него глянуть.
— Ах, ну да, Дэймон у нас просто нарасхват, — посмеиваюсь я.
Джет хохочет.
— Интересно, у агентов бывают любимчики? Наверное, клиенты грызутся за него, как мальчишки-подростки за внимание папочки.
— Если до этого дойдет, я запросто надеру задницу Стромбергу, — говорит Мэтт.
Джет поворачивается ко мне.
— Как все прошло?
Я улыбаюсь.
— Получилось. Моим самым большим сторонником был отец. Как ни странно.
— Что именно получилось? — спрашивает Мэтт.
— Я собираюсь открыть благотворительную организацию для ЛГБТ-детей и подростков, которых выгнали из дома, как Джета.
Брови Мэтта взлетают.
— Серьезно?
— Да, оказывается, у такого засранца, как я, есть сердце. Ладно, проехали, — отзываюсь я.
— Я не о том, — говорит Мэтт. — Твой отец согласился?
— Я все новостные каналы проверил, Армагеддон нам пока не грозит. Очевидно, мы в безопасности. — Я кривлю губы. — Он сказал, что это отличная идея, и что он мной гордится.
— Может, стоит снова проверить новости? — спокойно говорит Мэтт.
Что-то сквозит в его тоне. Надежда?
Я ее узнаю, потому что чертовски уверен, именно так звучит и мой голос. Отчаянно хочется верить, что папа изменился, что в нем что-то щелкнуло и заставило осознать, каким он был дерьмовым отцом. И все же, не могу отделаться от чувства, что у него есть скрытые мотивы. Но я собираюсь отодвинуть эту мысль на задний план, потому что мне дают именно то, что я хотел.
Мэтт поднимается с дивана.
— После того, как потренируюсь, мы должны это отпраздновать.
— Вообще-то, я реально хочу уже приступить к делу. — Я поворачиваюсь к Джету. — И тут мне понадобиться твоя помощь. Ты же знаешь, как работает форум.
— Я в деле, — откликается Джет.
Мэтт подходит ко мне вплотную. Наклонившись, касается губами моего уха:
— Твоя самоотверженность и воодушевленное стремление творить добро так заводят.
— Может, позже я покажу тебе, каким самоотверженным могу быть. Когда позволю себя трахнуть.
— Э-э, парни, — вклинивается Джет, — я все еще в комнате. Причем очень маленькой комнате. Мне совсем ни к чему все эти подробности, большое спасибо.
Мэтт сжимает мою руку.
— Позже.
Поцеловав меня, он уходит в подвал, а я валюсь на диван напротив Джета:
— Ну что ж, приступим к делу.
Глава 19
МЭТТ
После тренировки я обнаруживаю Ноа и Джета, уткнувшимися в стоящий на кофейном столике ноутбук. Мой бойфренд вытянул длинные ноги под столом, а Джет пристроился сзади на диване, заглядывая Ноа через плечо.
Хм, уютно.
После душа я нахожу их в той же позе. И после стирки кучи белья тоже. У меня чуть с языка не срывается вопрос, не превратились ли парни в сиамских близнецов, но по тихому бормотанию понимаю, что они все еще заняты.
Я пока не говорил Ноа, что собираюсь увидеться с его отцом. Вообще-то, встреча назначена на завтра. Прежде чем рассказать, я хочу сначала выяснить, что Хантингтон-старший собирается мне поведать. Если чтобы я держался подальше от его сына, тогда Ноа об этом лучше не знать. Факт, что отец возложил на Ноа ответственность за управление масштабным проектом, дает надежду, что он видит – его сын не собирается отказываться от политической карьеры, которую тот ему прочит. Может, он, наконец, сдался и хочет навести с сыном мосты. Возможно, устраивая встречу с владельцем «Кугуаров» бойфренду Ноа, он пытается «смазать колеса».
Кое-кто мог бы поверить в это, но меня, как и Ноа, одолевают сомнения. Ведь это тот самый человек, который без всяких экивоков прямо при мне заявил, что я недостаточно хорош для его сына.
— Что у нас на обед? — спрашиваю я.
— Звучит неплохо, — подает голос Ноа.
Очевидно, обед сегодня на мне.
— Цыпленок на пару с рисом для всех?
— Абсолютно, — отзывается Джет.
Окей, теперь очевидно, что они меня совсем не слушают. Делаю заказ по телефону в китайском ресторане. Я же не полный мудак, поэтому выбираю для них нормальную еду вместо того дерьма, которое ежедневно заставляю себя жевать.
Парни даже не прерываются на перекус, предпочитая есть за работой.
Учитывая, что я каждый день просыпаюсь в хуеву рань, решаю прикорнуть на диване, пока Ноа и Джет не закончат свои дела.
— Йоу, бензопила! — Я подскакиваю от голоса Джета. — Может, пойдешь наверх? Ума не приложу, как Ноа с тобой спит под этот жуткий храп.
Зрение со сна затуманено, и требуется пара секунд, чтобы понять, что я все еще в гостиной.
Ноа слабо улыбается:
— Я скоро. Клянусь.
Шатаясь, поднимаюсь на ноги и тащу свою задницу на третий этаж. Все еще полусонный, кое-как раздеваюсь, забираюсь в постель и моментально вырубаюсь. Но когда спустя черт знает сколько времени к моей спине прижимается теплое тело, я не могу удержаться и перекатываюсь на него. Кладу ногу на бедро Ноа, и он издает короткий смешок.
— Ты взбираешься на меня даже во сне?
— М-м-м... — Не могу разлепить глаза.
— Спи, спи, — шепчет Ноа. — И для протокола: мне нравится твой храп.