— Понятия не имею, о чем ты. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно.
Дэймон улыбается.
— Из тебя никудышный лжец, и я беру назад слова, что сказал несколько недель назад. То, что ты защищаешь Ноа, дает тебе мое полное благословение. Не в качестве твоего агента, а в качестве друга. Если хочешь быть с ним по-настоящему, то должен ему сказать. Как твоему агенту, мне положено убедить тебя согласиться на сделку с Нью-Йорком, потому что этого хотят мои боссы. Но как твой друг, говорю тебе: я сделаю все, что ты захочешь.
— Если я скажу Ноа, это лишь заставит его чувствовать себя виноватым, когда придется расставаться со мной, как это было с Ароном. Он не хотел обидеть Арона, но вы все заставили его чувствовать себя ужасно. Я не стану взваливать на Ноа этот груз. Это только моя вина. Это я нарушил нашу сделку.
— А может, именно Ноа ее нарушил.
Я фыркаю.
— Это вряд ли. Как ты и сказал, это же Ноа.
— Он никогда никому из нас не рассказывал, что на самом деле произошло тогда с его парнем в колледже. Даже Арону.
— Мне бы он тоже ничего не сказал, если бы я не стал свидетелем его разговора с отцом.
Дэймон встает, собираясь уходить.
— Начну готовить твои документы на Чикаго. Если только ты не сможешь придумать причину, чтобы уйти из футбола и остаться в Нью-Йорке.
Не знаю, что на это ответить. Если придется выбирать между футболом и Ноа, не уверен, готов ли принять такое решение. Но если бы Ноа попросил остаться с ним, бросить ради него НФЛ, вряд ли бы я смог сказать «нет».
Я так втрескался в этого парня.
— Подумай об этом и расскажи Ноа о своих чувствах. Как решишь, дай мне знать.
Ну конечно, ведь поставить на кон собственное сердце охренеть как легко.
Глава 20
НОА
Встретившись с одним из администраторов «Радужных коек» и получив лучшее представление о том, что именно нужно сделать, чтобы превратить форум в успешное благотворительное предприятие, я возвращаюсь домой. На пороге меня чуть не сбивает с ног Джет.
— Эй-эй, где пожар? — спрашиваю я.
— Мэтт велел мне исчезнуть на несколько часов. У тебя либо неприятности, либо намечается секс, и мне не хочется присутствовать ни при том, ни при другом. Так что я пошел.
— Э-м, ладно. Хм, пока.
Я застываю у двери, гадая, чем мог разозлить Мэтта, но на ум ничего не приходит. Хотя это еще ничего не значит. Рассеянный — мое второе имя. Плюс у меня привычка делать глупости, даже не осознавая того.
Когда я, наконец, отращиваю яйца и захожу в дом, меня встречает тишина.
— Мэтт?
— В спальне, — отзывается он.
Все еще сбитый с толку, я взбегаю по лестнице и обнаруживаю Мэтта, меряющего шагами ковер нашей... моей спальни.
— Окей, что происходит? — спрашиваю я.
Мэтт застывает и смотрит на меня. Он открывает рот, но не издает ни звука.
— У тебя сейчас такое же лицо, как когда мы впервые встретились.
— Где ты был? — спрашивает Мэтт.
— Встречался с парой людей насчет проекта. А что?
Мэтт качает головой.
— Да так, ничего. Не суть.
Не суть. Почему появился говорок?
— Что случилось? — спрашиваю я.
Мэтт изображает улыбку и делает шаг в мою сторону.
— Просто хочу тебя.
Не теряя времени, он сбрасывает рубашку, затем цепляется пальцами за мой ремень и притягивает к себе.
— Я соскучился.
Соскучился? Мы виделись этим утром.
Я все еще в замешательстве, когда наши губы встречаются, а язык Мэтта властно проникает в мой рот. Тот Мэтт, которого я знаю, очень страстный, но сейчас за агрессией поцелуя я чувствую отчаяние. Глубокое отчаяние. Одна рука Мэтта сильно сжимает мое бедро, другая обвивает спину и притягивает ближе.
Мой член в восторге и рвется в бой, но мозг вопит, что здесь что-то не так.
— Мэтт.
Я пытаюсь отступить, но он следует за мной и снова целует. Я вырываюсь.
— Мэтт.
— Я хочу тебя. Нас.
Я отшатываюсь.
— О.
Он говорит то, о чем я думаю? Или я принимаю желаемое за действительное?
— Постой, прежде чем взбесишься, уточняю: хочу, чтобы сегодня днем были только мы.
Мое сердце сдувается.
— Я в замешательстве.
— Сегодня я... я виделся с Дэймоном.
Осознание пронзает меня изнутри, к горлу подкатывает тошнота.
— Ты переезжаешь в Чикаго.
Мэтт едва заметно кивает, но этого легкого движения достаточно, чтобы проделать дыру в моей чертовой груди.
Я выдавливаю слабую улыбку.
— Наверно, я должен тебя поздравить, или что-то в этом роде.
— Если только... — Мэтт отводит взгляд. — Если только у меня нет причин остаться, — его голос в конце срывается на фальцет, и хотя звучит как утверждение, в нем проскальзывают вопросительные ноты.
Самое время раскрыть карты. Хочу, чтобы он выбрал меня. Любил меня. Чтобы его жизнью был я, а не футбол. Но потом отбрасываю эту мысль. Я не имею права просить кого-то выбрать меня, даже если отчаянно этого хочу.
Влюбляться в Мэтта я не планировал, не ожидал такого и за миллион лет. Но он для меня важнее себя самого. Такого раньше никогда не случалось. Кроме, может быть, Натаниэля, и посмотрите, чем все закончилось.
— Нет ни одной причины отказываться от футбола. — Ненавижу, что не могу признаться, как сильно хочу, чтобы Мэтт остался. Но если заставлю его, в конечном итоге оттолкну.
Мэтт не может бросить карьеру ради человека, с которым у него нет будущего. Я не питаю иллюзий, что у нас выйдет что-то продолжительное. Отец довольно ясно дал понять, что не хочет видеть нас вместе. Всего лишь вопрос времени, когда он сделает свой шаг, и Мэтт повторит историю Натаниэля.
Так что я поступаю правильно.
— Что ж, значит, все, — говорит Мэтт.
— Нет. И близко нет. — Я снова тяну Мэтта за ремень и прижимаю к себе. — У нас есть время до твоего отъезда. А потом еще надо будет появляться на публике. Мы не будем вместе, но я хочу продолжать с тобой видеться.
— Типа как секс-приятели?
Боже, я готов ухватиться за все, что Мэтт предложит, но вряд ли мое сердце это выдержит.
— Типа как «мы навсегда останемся друзьями».
— Друзьями, — Мэтт практически выплевывает это слово, и я его за это не виню.
— Мы знали, что все когда-нибудь закончится. Теперь мы знаем, когда именно.
— Отборочные тренировки начинаются через несколько недель. До этого мне нужно будет уже быть в Чикаго, чтобы найти жилье и...
— Может, я смогу помочь с квартирой. — Затаив дыхание, жду, что Мэтт оборвет все связи прямо здесь и сейчас.
— Ты... ты бы приехал в Чикаго?
В ту же секунду, как попросишь. Но этого я не говорю.
— Мы начали с взаимного одолжения, но сейчас я могу честно сказать, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо в моей жизни. Я приложу все усилия, чтобы помочь тебе устроиться в Чикаго, и всегда буду рядом.
— Точно. Устроиться. — Мэтт пытается отстраниться, но я не позволяю.
— Детка, — шепчу я. — Я пока еще имею право тебя так называть, и не хочу, чтобы все закончилось на плохой ноте.
Мэтт напрягается, когда мои руки обвиваются вокруг него, и я зарываюсь лицом в его шею.
Между нами так много невысказанных слов, но мы оба слишком трусливы, чтобы их произнести.