— Хочу, чтоб ты знал, ты для меня очень важен.
Руки Мэтта блуждают по моей спине.
— Будь со мной, — шепчет он.
Интересно, понимает ли он, как это звучит? Но прежде чем успеваю спросить, он продолжает:
— Не хочу больше ждать. С самого первого дня, как тебя встретил, хочу, чтобы ты меня трахнул, и...
— Лжец, — усмехаюсь я.
— Ну ладно, хорошо. Где-то через неделю после нашей встречи и после всего дерьма, через которое ты меня пропустил. Но это не меняет того факта, что я хочу тебя внутри себя.
Я тяжело вздыхаю.
— Мэтт...
— Если не можешь дать мне ничего другого, дай хотя бы это.
Моя бы воля, я бы отдал ему все. Но не могу. Ничего больше, чем физическую связь.
Мелькает мысль, что совсем недавно у меня был почти такой же разговор с Ароном. Только на этот раз, когда Мэтт соблюдает условия нашей сделки, уважая мои желания, мне больше всего хочется наорать на него, чтобы боролся. Боролся за большее.
Моя решимость висит на волоске. Мне хочется сделать этот прыжок. Хочется жить с Мэттом. Но наша ситуация невозможна.
Мои губы прокладывают дорожку нежных поцелуев от основания его уха и вниз по шее, а руки двигаются вниз по спине.
— Ноа... — голос Мэтта похож на мучительный стон, и это выбивает меня из собственной игры.
Это должен был быть просто секс, но вся эта прощальная история путает карты. Есть разница между знанием, что все закончится, и реальным столкновением с финишной чертой.
С каждым днем эта линия все ближе, и я знаю, что не буду готов ее пересечь.
Слова типа «останься, не уходи» едва не срываются с губ, но я не поступлю так с Мэттом. Я не могу с ним так поступить. Не могу просить, чтобы ради меня он отказался от своей мечты.
Никогда не думал, что позволю кому-либо снова сокрушить меня так, как это сделал Натаниэль. И все же, вот он я, и снова с разбитым сердцем. Не знаю, как все зашло так далеко. Еще вчера мы с Мэттом просто трахались, а уже сегодня он мне важен. Я так не поступаю. Это не я. У меня не может быть отношений, поэтому я не привязываюсь.
Что вообще такого особенного в этом Мэтте — не-Мэтью — Джексоне?
Его язык дразня пробегает по моим губам, и тут я вспоминаю: ох, ну да. Его рот. Вот вам и ответ.
Но на самом деле особенного в Мэтте гораздо больше. Надо было бежать от него, как только появились чувства.
То есть примерно через двадцать четыре часа после нашей первой встречи.
Дерьмо. Если задуматься, все, что я делал для Мэтта в круизе, было не из-за сочувствия. И не из жалости. А из-за того, что в ту же секунду, как мы встретились, я знал, что буду его защищать.
Все пошло не так с самого начала. А теперь я стою здесь, прощаясь с мужчиной, который с легкостью может меня разрушить.
— Ноа, — снова шепчет Мэтт.
— Я здесь, детка.
Глава 21
МЭТТ
— Позволь о тебе позаботиться, — шепчет Ноа мне на ухо.
Попроси меня остаться. Не превращай это в прощание.
Когда меня касаются губы Ноа, футбол кажется пустой тратой времени. Я готов все бросить ради стоящего передо мной человека, но он отказывается даже рассматривать такой вариант.
Одна-единственная причина. Вот все, что мне нужно. Всего одна причина остаться. Но даже этого Ноа мне дать не может.
И чтобы не упрекать его во всем этом дерьме, — чего я обещал никогда не делать, — позволяю Ноа пожирать меня, касаться и наслаждаться здесь и сейчас, вместо того, чтобы просто любить.
Его пальцы медленно расстегивают мои брюки, и у меня перехватывает дыхание.
— Быстрее, — молю я.
— Нет. Нужно медленно. Надо сделать все хорошо.
— Нет. Не будь милым. — Я не смогу сейчас этого выдержать.
Ноа запинается в движениях и отстраняется. Он смотрит настороженно, прежде чем на лицо вновь возвращается маска безразличия.
— Если хочешь именно этого. — Голос Ноа похож на рык, который заставляет мой член подпрыгнуть.
Без всякого изящества Ноа стягивает до лодыжек мои штаны и трусы, и я переступаю через этот ворох.
— В постель. На локти и колени. — Tон Ноа отстраненный, что напоминает мне о клубных перепихонах.
Отсутствие всякого интереса в глазах... и единственная цель — кончить. Ноа никогда не использовал со мной этот тон. Он просто режет по живому, но в то же время сейчас мне нужно именно так.
Чтобы Ноа вел себя как холодный и безразличный богатенький мальчишка, заботящийся лишь о себе. Потому что как бы сильно я внутренне ни сопротивлялся, очевидно, что это наше прощание. Может, у нас и есть еще несколько недель до моего отъезда, но мысленно мы оба уже закрылись, чтобы защитить себя.
Я подчиняюсь приказу и нервно содрогаюсь, услышав мягкий шорох падающей на пол одежды. Кровать за мной прогибается, сильные руки хватают за запястья и прижимают их над головой. От этого моя задница выпячивается еще больше, а лоб упирается в матрас.
Я физически не мог бы быть тверже, чем сейчас. Предвкушение, щемящая боль в сердце и сильная нужда буквально подталкивают меня умолять.
Я абсолютно готов, но Ноа не дает мне желаемого. Его губы нежно целуют меня в плечо, спускаются вниз по спине, добираясь до бедра, затем до ягодицы.
Я застрял в мучительной реальности, когда хочется большего, но нет сил заставить себя просить.
Когда язык Ноа добирается до расселины между ягодиц, я замираю.
— Э-м, что ты делаешь? — Сердце бешено колотится в груди.
— Тс-с. Молчи. Я о тебе позабочусь. — Он касается меня языком, и мой член буквально течет. По позвоночнику пробегает ток, живот сводит судорога.
— Блядь! — Мне еще никогда не делали римминг. В жизни не считал это чем-то важным, но, черт, когда язык Ноа дразнит и толкается в меня, тело превращается в трясущееся, бескостное желе.
Когда место языка занимает палец, я начинаю скулить.
— А будет еще лучше, детка, — шепчет Ноа. — Обещаю.
Его палец скользит вокруг колечка мышц, и мне больше всего хочется сейчас дотянуться до своего члена. Но стоит руке двинуться с места, Ноа моментально ее отталкивает.
— Даже не думай себя трогать. Я собираюсь сделать тебя своим, понял?
Я киваю.
— Я помечу тебя, буду любить так сильно, что всякий раз, когда другой будет делать это с тобой, ты будешь думать только обо мне.
Мне бы разозлиться, что Ноа хочет меня разрушить, но я понимаю, что это уже произошло. Я открылся и впустил Ноа, полностью готовый отступить, когда все закончится, но он пробрался так глубоко, что обратного хода нет. Он в моем сердце, под моей кожей, и всегда будет владеть частью меня.
Но вместо того, чтобы озвучить все эти мысли, я позволяю Ноа выполнить обещание.
Его пальцы и язык двигаются синхронно, дразня мою дырочку, яйца, член, не пропуская ни дюйма.
Когда, наконец, до меня доносится звук разрывающейся обертки презерватива, я вздыхаю с облегчением. Не знаю, сколько еще смогу выносить пытки Ноа и не сдаться на волю раскаленной, готовой извергнуться лавы внутри.
Я вцепляюсь в подушку с такой силой, что белеют костяшки пальцев.
— Я готов.
— Еще нет. — Покрытыми смазкой пальцами Ноа растягивает и дразнит, одновременно надевая презерватив.
Я ворчу, но когда он задевает простату, разражаюсь длинной бранной тирадой.