— Это твоя жизнь.
— Давай так. Подачек я, конечно, не приму, но если вдруг буду нужен в Чикаго, позволю тебе оплатить билет первого класса, — ухмыляется Джей-Джей.
— Туда лететь всего два часа, — смеется Ноа. — Можешь и автобусом доехать.
— Говорит парень, у которого свой собственный «Гольфстрим», — бормочу я.
Ноа игриво отвешивает мне подзатыльник.
— Когда тебе надо отметиться в тренировочном лагере? — спрашивает Джет.
— Через три недели я должен быть в университете Милуоки.
— Милуоки? — спрашивает Ноа. — Разве лагерь не в Чикаго?
— Далеко не все команды проводят тренировочные сборы на своем собственном стадионе, — поясняет Джей-Джей.
— Во-первых, так сохраняется дерн, во-вторых, совместное проживание в гостинице якобы создает дружескую связь между членами команды, ну и все такое прочее, — добавляю я.
— Если уж занесло в Милуоки, только и остается, что общаться и сближаться. Но почему именно Милуоки?
— Уж, по крайней мере, не Хобокен, Нью-Джерси. — Я пытаюсь сдержать улыбку.
— А вот если бы это был Хобокен, ты был бы ближе к дому, — говорит Ноа.
Улыбка сползает с моего лица. Дом. Если Ноа хочет, чтобы я считал это место домом, какого хрена он не просит меня остаться?
Ноа пялится на меня, словно понимает, что облажался, и пауза слегка затягивается.
— Ну... — подает голос Джей-Джей. — Хм-м... да, неловко получилось.
Похоже, нам с Ноа не особо удается скрывать странную подвешенность наших отношений. Вроде как расстались, но в то же время вместе.
— Мне нужно сделать пару звонков по поводу «Радужных Коек». — Ноа взбегает по лестнице быстрее, чем Джон Росс в спринте на сорок ярдов.
— Что это было? — спрашивает Джей-Джей.
— Мы, хм… расстались.
— Что? Когда?
— Сегодня. — Я массирую висок.
Что, мать вашу, все это значит? Потому что на самом деле я себя не узнаю.
— Все немного странно. По сути, мы вместе до тех пор, пока я не уеду в тренировочный лагерь. Так что, мы как бы заранее уведомили друг друга о намерении расстаться. Кажется, так говорят?
— Реально, очень странно. — Брат плюхается на диван рядом со мной. — Но тогда ты уверен, что не против, чтобы я тут остался? Разве не будет еще более странно, что твой брат живет с твоим бывшим?
— Не. Мы с Ноа все еще друзья. И он согласился поддерживать видимость, если понадобится. Оказывается, легенда «У меня есть бойфренд» более правдоподобна для гомофобов, опасающихся приставаний в раздевалке, чем «Ты не в моем вкусе».
Джей-Джей фыркает.
— Значит, еще три недели, да?
— Думаю, может, выдвинусь в Чикаго раньше. Надо собраться, перевезти все вещи.
— Ты можешь себе позволить заплатить кому-нибудь за все это. — В тоне и взгляде брата сквозит подозрение.
— Теперь, когда знаю, что все кончено, не уверен, сколько еще смогу оставаться.
Чем дольше я здесь, тем меньше хочется уезжать.
— Так не уезжай. — Джей-Джей говорит так, будто это легче легкого.
— Ноа не хочет отношений. Он не из тех, кому нужно «долго и счастливо». Я должен это принять. Мы были честны друг с другом с самого начала.
— Но... — Джей-Джей прикусывает губу.
— Но что?
— Ничего. Просто я думал, вы будете сильнее бороться друг за друга. Вы же до отвращения влюблены. Отстойно, что такая чепуха, как расстояние, вас разлучит.
— Джет...
— О, черт. В ход пошла тяжелая артиллерия. Ты назвал меня «Джет». Может, ты умираешь? Вот что происходит?
Не могу смотреть на брата, когда выдавливаю из себя:
— Есть кое-что, чего ты не знаешь о нас с Ноа. Это было одолжение. Мой агент сказал, что будет лучше, если все подумают, что у меня стабильные отношения. Так мой имидж «тусовщика» был бы очищен. Пресса выставила меня этаким гей-плейбоем, у которого проблемы с алкоголем и прочей херней. Все это время Ноа только притворялся моим бойфрендом. Это пиар-трюк.
— Чушь собачья.
— Это правда. Он всего лишь мой билет обратно в НФЛ.
— Я не имею в виду то, как вы встретились. Чушь собачья, что Ноа никогда не был твоим настоящим парнем. Вы практически вместе живете, все время вьетесь вокруг друг друга. И не думай, что я не слышал, как вы трахаетесь, мне не просто так пришлось раскошелиться на наушники со звукоизоляцией. Я завидую тому, что между вами, парни, и если ни один из вас этого не видит, значит, вы оба нахрен слепые. — Внезапно Джей-Джей вскакивает с места, и я вздрагиваю. — Боже, это же идея для песни!
Я не успеваю глазом моргнуть, как он взлетает по лестнице в свою спальню. Дверь захлопывается и через пять секунд раздаются звуки гитары.
Мой взгляд возвращается к ноутбуку, и сердце разрывается на части при виде списка квартир в Чикаго.
Какого хрена я творю?
Глава 22
НОА
«Он всего лишь мой билет обратно в НФЛ».
Я делаю вид, что не слышал разговор братьев и приказываю себе игнорировать слова Мэтта. Он просто притворяется перед Джетом.
И все же, раз за разом прокручивая в голове эти слова, я чувствую, как сводит живот, словно от резкого удара под дых. Давайте посмотрим правде в глаза: я никогда не был хорош в следовании инструкциям, так что, ясен хрен, сам себя я тем более слушать не стану.
Слова продолжают звучать, когда я сажусь на диван рядом с Мэттом, а он заявляет, что хочет пить и исчезает на кухне. Я их слышу, когда присоединяюсь к нему в душе после тренировки, а он говорит, что уже закончил и оставляет меня одного. И продолжаю слышать, когда Мэтт заявляет, что устал и слишком напряжен из-за переезда, чтобы трахаться.
За три дня, прошедшие с тех пор, как я подслушал тот разговор, Мэтт только и делает, что отстраняется от меня.
Мы все еще спим в одной постели, но он будто уже съехал. На самом деле, его как бы здесь нет.
Мэтт использует любой предлог, чтобы выйти из комнаты, если я в нее вхожу. Из его любимых отговорок — «я голоден» и «мне нужно отлить». Чтобы так часто отлучаться в туалет по-маленькому, надо выпить шесть галлонов воды.
Мэтт также увеличил время тренировок в подвале. Джет тоже это замечает и всякий раз качает головой.
В глубине души я все понимаю. Честно. Но, блин, как же больно.
Мэтт поступает именно так, как я его просил, когда мы все это только заварили. Он «не усложняет».
И все же, когда я просыпаюсь в холодной постели, мне отчаянно не хватает его тепла и дурацких мощных рук, которым нравится меня обнимать во сне.
Я перекатываюсь и смотрю на часы. Яркие цифры, показывающие четыре часа утра, слепят глаза.
На сокрушительную долю секунды мне кажется, что Мэтт ушел. Улизнул посреди ночи и больше не вернется. Но стоит привыкнуть к темноте, становится ясно, что это не так. Его одежда как обычно разбросана по комнате, телефон лежит на тумбочке, подключенный к зарядке.
Я выбираюсь из постели и нахожу пару спортивных штанов. Есть только одно место, где Мэтт мог бы быть, хотя сейчас слишком рано для тренировок.
Как и ожидалось, я нахожу его в подвале. Он сидит на скамье посреди комнаты весь потный и, тяжело дыша, пьет воду из бутылки. Он меня все еще не замечает, и я, скрестив руки на груди, прислоняюсь к дверному проему. Опустошив бутылку, Мэтт опускает голову на руки.