— Через два дня у нас фотосессия. — Его дыхание обдает мне щеку. — И тебе придется расслабиться и притвориться, что я тебе нравлюсь.
— Вот тогда это и сделаем. — Хриплю я, но тут же откашливаюсь. — Не вижу смысла целоваться сегодня.
— Тебе сейчас так же комфортно, как мне в тот день, когда экономка застукала меня по самые яйца в заднице моего бойфренда. Это было в выпускном классе. Забавный способ объявить родителям, что ты гей.
— Ты... что... как?
Если он пытался так меня отвлечь, это сработало.
— Дыши, — говорит Ноа. — И просто позволь мне тебя поцеловать.
Это точно дурацкая идея. Невероятно дурацкая. Тем не менее, глубоко в душе я не только этого хочу, но и надеюсь, что Ноа прав. Потому что я точно не смогу притворяться влюбленным в парня, которого не знаю, и рядом с которым нервничаю.
— Ладно. — Я наклоняюсь вперед и ставлю пиво на журнальный столик.
У Ноа такой ошарашенный вид, словно он не ожидал, что я могу согласиться. Возможно, для него это просто игра. Если так, то он выиграл.
Но нас это не останавливает.
Я замираю в паре сантиметров от его губ, но прежде чем поцеловать, шепчу:
— Это всего лишь эксперимент. Только один раз.
— Мэтт...
— Ты убедишься, что ничего не выйдет, и я с радостью буду тыкать тебе этим в лицо каждый день до конца этого фарса.
Ноа смеется, как будто знает, что я пытаюсь убедить себя, но смех обрывается, когда я перебиваю его поцелуем. В отличие от сегодняшнего утра, когда от меня реакции было не больше, чем от истукана, сейчас я беру инициативу в свои руки. Проникаю языком ему в рот и еле сдерживаю стон от встречного прикосновения. Уже через две секунды я понимаю, что совершил огромную ошибку.
Я пытаюсь не обращать внимания на дрожь, пробегающую по спине вслед за пальцами Ноа, и внезапно ставшие тесными штаны. Затем я неожиданно оказываюсь спиной на диване, который слишком мал для нас двоих.
Но и это нас не останавливает.
Ноа прижимается ко мне членом, и даже через два слоя одежды я чувствую, что он длинный и толстый.
Блядь, не думать о его члене!
Ноа чуть отстраняется и скользит губами по моей шее.
— Кажется, ты говорил, что тебе не понравится, — шепчет он мне на ухо.
— Мне и не нравится.
Хм-м, наверное, прозвучало бы убедительнее, если бы мой голос не надломился как у подростка, впервые открывшего журнал для взрослых. Или в моем случае, журнал о футболе. Парни в обтягивающих штанах и защитных ракушках... м-м... Неудивительно, что я влюбился в этот спорт, когда отец впервые привел меня на игру.
Ноа медленно двигает бедрами, прижимаясь твердым телом к моему каменному члену:
— Абсолютно уверен, что это говорит об обратном.
— Я просто гей, которому вылизывает рот горячий парень. Обыкновенная химия. Это ничего не значит.
— Ошибаешься. Здесь нет ничего обыкновенного. — Ноа снова накрывает мой рот поцелуем, и на этот раз я не могу сдержать стон.
Все, меня здесь больше нет. Я выпал за борт и тону в Ноа, больше не хочу всплывать, даже ради глотка воздуха.
— Мэтт, — шепчет Ноа мне в губы, и его голос возвращает меня в реальность подобно ведру ледяной воды.
Я отталкиваю его и сажусь, поправляя рубашку.
— Видишь? Не сработало. — Я тянусь за пивом, чтобы смыть вкус чужих губ.
Ноа вытирает рот и самодовольно улыбается.
— Значит, ты ничего не почувствовал?
— Нет. — Еще один глоток пива.
— Продолжай себя убеждать. — Он встает и выходит на балкон. Я сижу со стояком, распирающим штаны, в еще большем замешательстве, чем если бы повелся на обманный прием на поле.
Меня еще никто так не целовал. Никогда. Не сказать, что был большой список парней, с которыми я целовался. В основном мы просто дрочили или отсасывали друг другу. Даже именами не обменивались, не то что слюной.
Ноа целуется, как дышит — уверенности ему не занимать. На вкус он словно богатство и привилегии. Как-то так.
У меня нет никакого права судить его за обеспеченную жизнь. Черт, наверное, я не намного от него отстаю. Разница в том, что я знаю, каково быть бедным, а у Ноа всегда была беззаботная жизнь, поэтому он понятия не имеет о реальном мире и борьбе за выживание.
Нужно сохранять здравомыслие. Я не могу отвлекаться на парня только потому, что он умеет целоваться, и у него большой член.
Но быть рядом с ним было охренительно. С другой стороны, сейчас мне, наверное, любой близкий контакт был бы приятен.
Не хочется признавать то, что я пытался отрицать в течение четырех лет, с тех пор, как меня задрафтовали в НФЛ, но... я так устал быть один.
Глава 4
НОА
Я абсолютно уверен: со мной что-то не так. Какого хрена я решил, что целоваться с Мэттом — хорошая идея?
Думал, ощущения будут такими же, как на парковке, словно целуешь дохлую рыбу. И совершенно не ожидал, что мне понравится.
Эй, секси-засранец, засунь свой язык мне в рот, так нам станет удобнее.
Мэтт прав. Я идиот. Стоп... Кажется, он меня так не называл. По крайней мере, в лицо. Но так оно и есть.
Всегда думаю членом, даже если не хочу. Я честно был уверен, что поцелуй поможет снять напряжение и неловкость. Я ошибался. Еще как. Потому что теперь хочу повторить поцелуй. И еще, и еще. А потом, возможно, спуститься ниже.
Прекрати. Хватит.
Я возвращаюсь в каюту уже довольно спокойный, плюхаюсь на единственную кровать и закрываю глаза рукой. До этого момента я не задумывался о том, как мы будем спать.
Придется делить постель, иначе горничные разболтают, что мы ночуем порознь, и тем самым весь мир узнает, что наши отношения — фикция. Кровать неширокая, a учитывая габариты Мэтта, нам точно будет тесно.
— Я в спортзал, — сообщает Мэтт, копаясь в своей одежде.
— Опять?
— Бег помогает прояснить голову.
— А есть что прояснять? Ты же вроде сказал, поцелуй на тебя не подействовал. — Горжусь тем, что вернулся прежний Ноа и ведет себя так, будто поцелуй его совершенно не смутил. — Я бы пошел с тобой, но ноги как желе еще с прошлого раза.
— Мне не нужна нянька.
— Ага, точно. Именно поэтому Дэймон нанял меня за тобой присматривать и притворяться твоим парнем.
Мэтт фыркает и начинает раздеваться.
Я резко втягиваю воздух и задерживаю дыхание. Вряд ли смогу пережить еще одно шоу. Тело у Мэтта обалденное. На этот раз, не обращая внимания на татуировки, я разглядываю сильные, мощные бедра и внушительную выпуклость в боксерах.
И инстинктивно облизываюсь.
Во что я ввязался?
Но наглядеться не успеваю, Мэтт уже одет и направляется к двери.
— Скоро вернусь.
Он исчезает в коридоре, а мой член пульсирует в штанах. Отлично. Теперь я могу разобраться со своей проблемой, а потом — если повезет — вырубиться и забыть о провальной попытке сделать ситуацию чуть терпимее. И с чего я решил, что смогу устоять перед Мэттом? Только потому, что он мудак? Мой член вообще против какой-либо дискриминации. Ну, за исключением женщин.
Я опускаю взгляд. Все еще стояк. Черт. Обычно при мысли о сексе с женщинами эрекции как ни бывало.
Не имея особого выбора, собираюсь в ванную подрочить. Достаточно вспомнить о губах Мэтта, его густой бороде и впечатляющем члене, прижавшемся ко мне во время поцелуя. Но оргазм только слегка ослабляет возбуждение. Одна лишь мысль о языке Мэтта, и я снова становлюсь твердым.