Ломакин весьма надеялся, что он за неделю – как раз…
А в лицо если не узнают, не поверят?
Алескерыч! Я с твоим паспортом в Баку лечу. И то об этом не думаю, а ты тут об этом думаешь! И мы с ними всегда по телефону говорили, и в коридоре тогда темно было. Моя просьба, Алескерыч! Трудно? Трудно – тогда не надо.
Надо-надо, лети. Сделаю. Ты точно им ничего не должен, Гурген?
Меня не знаешь?! ОНИ мне должны, слушай!
Тогда пусть. Риэлтеры не столько помеха, сколько своеобразный спортивный раздражитель. Карликовая Смерть с мини-косой, явившаяся не по его душу, – по душу Гургена, да и не по душу вовсе: текущая сделка, где стороны набивают цену. И никто никому ничего не должен. Пока.
В отличие от Гургена Ломакин более чем должен, при всем при том смутно представляя, как же его угораздило. И однокомнатная хибара на Раевского с коллекцией кактусов – малая толика долга, если даже торговаться померджаняновски, выгадывая лишний миллион-другой. Счет на миллиарды. М-мда, КАК же его угораздило? М-мда, разберемся. Антонина нужна.
Нужна Антонина. Самому-одному Ломакину не СДЮЖИТЬ. Воля Гургена полагать: Ломакину – НЕГДЕ. Воля Ломакина: поддерживать заблуждение друга, не посвящая в суть. Ему, Ломакину, – не до глупостей, не до сантиментов.
Олд спайс – для сильных духом мужчин, любящих приключения! – с незавидным упорством продолдонил телевизор.
Силой духа Ломакин отнюдь не обижен. Но ЛЮБИТЬ приключения – увольте. Тем более по собственной инициативе искать их… на задницу. Это удел сопленышей, жаждущих доказать: мол, мы и есть сильные духом мужчины! То-то сильный дух исходил от сопленыша в Генуэзской крепости… когда Ломакин в группе Боголюбова работал. На картине Егора Брадастого, на Серьгах Зульфакара.
Конный трюк: всадник на скаку берет полутораметровую каменную кладку, в высшей точке – выстрел, всадник падает.
Боголюбов собрал группу, вместе покумекали: туда – маты, отсюда камни убрать.
Егор Брадастый, режиссер, в свою очередь покумекал.
Камни убрать в Генуэзской крепости – значит, ВСЕ камни убрать. Мне проще и вовсе этого не снимать!
И сопленыш, конник, который лошадей на съемку доставил, тут как тут:
– Сколько платите?… Ого! Вот сразу делаю, и сразу платите, ага?
– Добро. Пиши расписку.
Оно конечно, расписка не снимает ответственности в случае чего, просто законов никто не знает, а единственный закон, усвоенный с младенчества, – великорусский авось. Однако авось авосем, а в казачьей группе Боголюбова серьезных травм отродясь не упомнишь, мелочи не в счет. Хотя – и волочение, и падение-кульбит, и волчья яма. И каскадеры сыты, и кони целы. Именно потому, что: туда – маты, отсюда камни убрать. Вдруг откуда ни возьмись – сопленыш посторонний.
Сопленыш калякает расписку, садится на коня, перелетает через кладку, блистательно падает. Доказывал герой, что он герой, а группа Боголюбова… погулять вышла. Доказал?
Боголюбов – к нему:
– А еще разок? МЫ тебе платим. Не режиссер. МЫ. Вдвое.
Да ни за какие деньги! Верно. Понял, когда пришел своей шеей между двумя камнями: бог миловал.
Ну?! А мы что говорили?! Повезло дураку – И запомни.
А сопленышу уже и напоминать никогда не надо. Силен стал духом… в области штанов. Вот и подотрись заработанными бумажками или той распиской.
Лучший каскадер – тот, кто может совершить трюк, не совершая трюка…
Ломакин полагал: сам он если не лучший, то отнюдь не из худших. В одном ряду с Лешей Гариным, с Ваней Викторовым, Олегом Савросиным. Это что касается работы каскадера. А вот что касается работы с банками-кредитами-платежками-фондами… Уподобился Ломакин тому сопленышу! Один в один! И… бог не миловал.
Он непроизвольно дернулся и под самый, что называется, занавес порезался. Спичечно-коробковый телевизор мгновенно свредничал, в несчетный раз заявив, что Жиллет лучше. Тьфу! И клип-то паршивенький! Дали бы Ломакину волю, он бы снял про тот же Жиллет хотя бы. На Кодаке! Своей камерой. Хитачи. VM-H39E. Сверхкомпактная! Стерео HI8! С цветным видоискателем!… И не лобово, ассоциативно – по лезвию бритвы. С трюками, резаными-колотыми ранами, с пробежкой по канату, то бишь лезвию!
Стоп, Ломакин! Волю тебе уже давали – и не на хилый рекламный ролик, а на двухсерийный «Час червей». И, если можно так выразиться, с каната ты сорвался тут же. Не тут же – по инерции шагов десять протянул и… сорвался. Да! А на бытовом уровне только что нанес себе резаную рану голландским Шиком. Чем бы прижечь? Втолковывают тебе, ограшу, Жиллет лучше, – а ты… Но чем бы прижечь?! Водкой? Осталась?