Паршивый интриган из Ломакина, никудышный. Еще паршивей и никудышней, чем коммерсант. Слишком элементарная схема, слишком велик допуск между желаемым и действительным. Но попробовать-то стоит? Если Ломакин – камешек, который пора вытряхнуть из ботинка (мафиозный жаргон, излюбленный консильоре Тимом, заимствованный у Пьюзо), то камешек этот, сам по себе мелкий, попытается срезонировать и вызвать обвал – там уже глыбы проутюжат, дело глыб самим выбирать маршрут и цель.
Такие примерно мысли одолевали Ломакина, пока он корчил двухнедельную комедию покорности перед «Аурой плюс», корчившей двухнедельную комедию бескорыстного сочувствия. Все две недели после срочного возвращения из Баку.
Уже брошенная на произвол судьбы киногруппа вернулась поездом. Уже Кабанов извлек из дерьма конфетку, настрочив свойственные ему впечатления о железнодорожных бандитах, называемых охраной, так как у них – красная книжечка и волын при себе: «Вольно Солженицыну кататься по Росии в отдельном вагоне – без охраны. Ему бы, такую охрану, как в бакинском поезде, – не поздоровилось бы. Действительно, без охраны, без бандитов, именуемых охраной, спокойней!» (И это так. Бандиты, облеченные властью.) Уже Позднякова отбушевала: Ломакин оставил без денег, достаточных для авиабилетов, а ее чуть в Гудермесе не изнасиловали – прямо в купе проводников. (И это так. Вот только кто был инициатором?) Уже оператор представил докладную: одна из камер «Хитачи» конфискована мордоворотами в гражданской одежде, но с милицейскими ксивами на перегоне Дербент – Махачкала под предлогом «положение военное, а в камере пленка, и если владелец возражает, то его сейчас в момент снимут с поезда, а там выясним…».
Уже Ломакин со скорбным видом сообщил всей киногруппе и прибывшим из Баку, и простаивающим в Питере, – что проект замораживается на срок… на неопределенный срок.
Уже Ломакин несколько раз встречался с Антониной. И были они чужие. Встречи – в «Ауре плюс». Не дело это – выдавать подлинные эмоции, когда стены вполне могут иметь уни, а в окна пялится железный Феликс. Да и каковы они подлинные эмоции? Взглядом Антонина вроде бы, ободряла: при встрече на нейтральной почве еще поговорим. Но – никак не встретиться. Может стены имеют не только уши, но и глаза – и не только стены «Ауры плюс». Не дело это – рисковать в сложившейся ситуации. А что – дело?!
Вот, дело Ломакина: он должен сам быть всегда спокоен и этим непроницаем для других; он должен быть сам дисциплинирован и этим держать в порядке других. Он должен уметь вводить в заблуждение глаза и уши, своих… коллег и не допускать, чтобы они что-либо знали. Он должен менять свои замыслы и изменять свои планы и не допускать, чтобы другие о них догадывались. Он должен менять свое местопребывание, выбирать себе окружные пути и не допускать, чтобы другие могли что-либо сообразить.
Кто сказал? Сунь-Цзы сказал. Давно…
Две недели Ломакину удавалось вводить в заблуждение глаза и уши своих… коллег, и не допускать, чтобы они что-либо знали. И вот пошла третья неделя – та самая, когда терпение коллег лопнуло: или подряжайся на полмиллиарда зеленых при нашем содействий, или гони полмиллиарда деревянных без нашего содействия, или – мало тебе не будет супермен. Трюкач! Ты свои трюки на съемочной площадке выделывай, а с нами выпендриваться не стоит. Да! Принесешь ты кассеты, или нам людей за ними посылать, если у тебя с головкой плохо, если забывчив стал до амнезии?
И тогда-то Ломакин сменил свое местопребывание, выбрал себе окружные пути и постарался не допустить, чтобы другие могли что-либо сообразить.
А, гляди-ка, ведь таки послали «коллеги» людей за кассетами – на Раевского. Только хрен им, а не бакинские кадры. Так и лежит чемоданчик в камере хранения. Вместе с изрядным количеством черного налика, которого вполне должно хватить на недельку безбедной, мягко говоря, жизни. Да и гримерные причиндалы – очень и очень кстати. Ломакин не опереточный шпион, таскающий с собой на всякий случай жизни парик-усы-грим-пудру, но он – трюкач. И все свое ношу с собой. А именно у пижона в крапчато-белом пиджаке…
… и пижон, по «Часу червей», когда ему отказали нервы на Волчьих Воротах, когда МИ-8 совершил последнюю посадку и разразился поединок героя с террористом, когда была весьма даже неочевидной победа подельника-бандита, когда зато очевидным стал полный провал «спектакля»… – тогда-то пижон-невротик выскочил из вертолета и припустил по сильно пересеченной местности. Спотыкаясь, кувыркаясь, задыхаясь. И заячьим хвостом дрожал новомодный хилый пучок волос, перехваченный резинкой на затылке: (то ли Карден, то ли Сен-Лоран, то ли еще кто-то тамошний изобрел это позорище для мужиков – вот даже полулысые взращивают патлы за ушами, лишь бы собрать волосенки в пучок на затылке). А потом террорист дотягивался до отброшенной «тэтэшки» и стрелял – но не в героя, а в спину пижона. Герой не убежит никуда, он вот он, следующая пуля – ему. А пижон вот-вот скроется из зоны видимости, и – влипнет в лапы спецназа, и – рассыплется показаниями, лишь бы уцелеть. Нет уж, погибать – так всем вместе. Не желаешь вместе? Тогда – гибни один, а остальные еще потрепыхаются. И пижон замирал на краю пропасти, валился в нее, стремительным кубарем съезжал вниз, и следом громыхали потревоженные камни. Так! А теперь – пуля герою! Но «тэтэшка» осеклась. И опять осеклась. И опять. А времени перезарядить, сменить магазин – позвольте вам не позволить! Нырок, захват – и руку можно ломать, как сухую ветку для костра…
Ради заполошной пробежки среди солончаков и колючек стоило ли брать с собой на Апшерон «Флориана» в роли невротика-пижона? Да Ломакин сам в этой роли выступит – со спины. Парик с «пучком укропа» и пиджачок – будьте любезны. Не говоря уже о последующем сложном падении с внушительной высоты за компанию с внушительными булыжниками. Тут любой «флориан» спасует, а для Ломакина это привычная работенка, на то он и трюкач. Поддублирует. Отдыхай, «флориан», в Питере, Ломакин сам отснимется в лучшем виде – перебивка, кадр: стрекача пижона, приметный хвостик…
Позавчера Ломакин ограничился сбриванием бороденки для пущей конспирации. И правильно. Нацепи он парик перед визитом к Гавришу, в разборке с шоломовцами съехал бы набок, к примеру, или вовсе улетел бы куда-нибудь. Нынче же беседа с Игорем Василичем Кудимовым вроде не предусматривает резких движений. Да и э-э… бисексуальный паричок как раз сгодится для выбранной Ломакиным роли. И усики тоже – противненькие, ухоженные. И чуток припудриться – надо бы. Да-да, и легкий акцент. Полжизни – в Баку, акцент имитируется без малейшего усилия и держится на заданной частоте- чистоте не уплывая в русскоязычность, стоит забыться на минуточку.
Кроме всего прочего, Ломакин не поручился бы за то, что раньше не сталкивался, пусть мельком, с Кудимовым-старшеньким – в коридорах «Ауры плюс», например. С Гавришем – нет, не сталкивался. А Кудимов мог мелькнуть в «Ауре» – кто их знает, клиентов-партнеров-жертв: кто из них кто, откуда и звать как. Но тогда и Ломакин мог мелькнуть перед Кудимовым. Запомнить – вряд ли, но припомнить при повторной встрече вероятность не исключена. Значит, надо ее исключить.
И денежный запас не мешает пополнит.
А чемоданчик пусть пока по-прежнему полежит в камере хранения. Раньше все как-то недосуг было сходить-изъять. Теперь этого не надо делать по иным причинам: куда его? В «гроб с музыкой» на Большой Морской, где «петрыэлтеры» по квартире шныряют, имея ключи от всех дверей? В однокомнатную обитель на Раевского – комментарии излишни. Так что пусть полежит…
Ч-черт, на кой все-таки сдались Слою и компании кассеты с бакинскими кадрами?! И если Слой и компания их не нашли на Раевского, то будут искать, не успокоятся, пока не найдут, – судя по рвению, выказанному незваными гостями все на той же Раевского. И самого Ломакина будут искать, если вдруг просочится намек: Ломакин отнюдь не в Баку, он – в Питере.
Ломакин, да будет всем известно, – в Баку.
А в Питере – некий манерный армянин, который все лето был на югах, возвращается… и что же он узнает о своем близком друге Георгии?! Убили? В метро? Шилом? Учитывая некую специфичность дружбы Гургена (вот, и по паспорту – Гурген!) и юного Георгия (он его Жорой называл…), учитывая мстительность и жестокость геев, учитывая выучку и опыт манерного армянина (на югах – это вам не кипрское солнце впитывать, это – Карабах, район непрерывных боевых действий!), – несчастный отец смело может назвать любого, кто у него на подозрении. Все остальное безутешный друг Жоры сделает сам – и не утешится, пока не сделает!