АЛЕКСЕЙ. Ничего такого… вроде. Как обычно, жаловался.
ФАРИА. Как обычно? А признаться и покаяться не предлагал?
АЛЕКСЕЙ (после паузы). Нет.
АВВАКУМ (встает, приобнял Алексея). Лёш, ты подумай… может намекал?
Виночерпий напряженно прислушивается.
АЛЕКСЕЙ. Я, батюшка, намеки плохо понимаю.
Вера еще раз бьет Виночерпия.
Он говорил очередную дичь. Обычную — соседскую девочку совратил, хотел президентом стать. Газету выпускал.
ВЕРА. Газету, сука! (бьет по щеке)
АВВАКУМ. Вера, охолонись.
ФАРИА. Да. Давайте разбираться последовательно.
ВЕРА. Что тут разбираться? Сотрудничал с охранкой — предатель.
ВИНОЧЕРПИЙ. Где я сотрудничал? Мне — что? Я — ничего. КУрите? КурИте. А я такой должен — не-е-ет!? Ну взял. Пару хапок. Затянулся. Что я могу сказать? Кого сдать?
ФАРИА. Высокий суд инквизиции не рассматривает преступные деяния. Мы разбираем возможность деяния. По установлении факта возможности суд решает вопрос было ли намерение продуманным или спонтанным.
АВВАКУМ. Факт возможности, можно сказать, установлен. (Алексею) свидетель, в каких выражениях он выражал свои намерения?
ВИНОЧЕРПИЙ (кричит). Какой факт возможности?! Любой студент имеет возможность зарезать старушку. И что?
ФАРИА. Поэтому любой студент будет в свое время осужден. Инквизиция не может охватить все возможности. И так работает круглосуточно… Я не буду отвечать на ваши вопросы! Прекратите!
АВВАКУМ. Свидетель!
АЛЕКСЕЙ. Да ничего он такого… сон свой рассказывал.
ТОРГОВЕЦ (заинтересованно). Какой сон? Про зерновую сделку?
АЛЕКСЕЙ. Нет. Про виноградники.
Виночерпий свешивает голову на грудь. Плечи его вздрагивают. Непонятно, плачет или смеется.
Андреев, как школьник, поднимает руку.
Ерунду, короче.
АНДРЕЕВ. Можно мне?
АВВАКУМ. По делу? Давай.
АНДРЕЕВ. Я вспомнил. Когда я рассказывал провокатору о русском уникальном эргрегоре, он тоже упомянул виноградную лозу.
ФАРИА (оживился). Та-ак…
АВВАКУМ. Я не улавливаю.
АНДРЕЕВ. Совершенно богохульным образом подсудимый назвал виноградную лозу универсальным методом.
ВИНОЧЕРПИЙ (угрюмо). Не называл я.
ФАРИА. Да помолчите! Давай, Данила.
АНДРЕЕВ. Я, кажется, не дословно… универсальный метод в том, что дерево узнаешь по плодам.
АВВАКУМ. Слова Спасителя.
АНДРЕЕВ. Да! И он говорит: давай применим. Какие плоды у русского эргрегора? Вера у вас — греческая, письменность — болгарская, литература — французская. Философии вообще нет. Совершенно, говорит, вторичный эргрегор. Не величайший на все времена, а такой, навроде помидора.
АВВАКУМ. Причем здесь помидоры?
ВЕРА (возбужденно). А вы не поняли?! От осинки не родятся апельсинки. Сволочь!
ФАРИА (подсказывает Аввакуму). Семь девятнадцать от Матфея.
АВВАКУМ (некоторое время вспоминает). Всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекают е и во огнь вметают.
ВЕРА (ходит вокруг сидящего Виночерпия). Тварь! Это же… понимаете, что он решил… все зря! Моя борьба, ваша, всех. Все наши страдания — напрасны! Борьба тщетна! Самопожертвование — глупость. Не для чего. Во имя ни-че-го! Стукач! Разлагает все наши дела. Все идеалы!
АНДРЕЕВ. Обесценить подвиг. Не знаю…
АЛЕКСЕЙ (Виночерпию). Это низко!
ВИНОЧЕРПИЙ (кричит). Что делается!? Мертвые судят своих мертвецов!
ТОРГОВЕЦ Свой своему поневоле брат. (Аввакуму). Знаете, отче… а ведь ваши последователи (изображает в воздухе двуперстное крестное знамение) … нет, безусловно, отличные люди, с ними приятно работать, но… сидят они на периферии. Где-то на обочине процессов. И крайне малочисленны. Живут в Усть-Коксе староверы (пожимает плечами), ну есть они и есть. А не было бы? Ну и не было бы.
АВВАКУМ (убежденно, но с оттенком сомнения). Истина — удел немногих!
ТОРГОВЕЦ. Не то, чтобы я выступаю в роли адвоката этого господина. И поймите меня правильно, идти на костер за правду — в высшей степени похвально. Но идти на костер с правдой вместе…. Не умно, я считаю.
ФАРИА. Поэтому только мертвые судят правду мертвецов.
ТОРГОВЕЦ. Не сочтите, за бунт, но правда мертвецов — мертва. А мертвая правда имеет такое же роль, как старая книга. И книгу можно прочитать по-разному. Козопас Мелантий предал Одиссея. Но кто есть Одиссей для Трои? Враг, агрессор, бывший союзник, пришедший с войной. Тогда для троянцев Мелантий — герой. Предать предателя — честный поступок.