Вскоре давление на ее центр настолько возросло, что девушка беспомощно задергалась и захныкала, впиваясь пальцами в матрац. Она кончила, ее бедра, зажатые между его тазом и рукой, задрожали от удовольствия.
Он снова начал твердеть между ее бедер, пока Рианна продолжала вжиматься в его пах.
Спустя минуту Каин хмыкнул и приподнял ее за бедра, так что ее попка оказалась вздернута к верху. Расположив ноги по обе стороны от нее, он широко раздвинул ее бедра, раскрывая влажную киску и входя в нее налившимся членом.
Ее грудь и щека все еще прижимались к матрасу.
Девушка ахнула, когда Каин начал входить в нее, используя тот же самый ритм, в котором они двигались прежде.
Она застонала, когда эротическое давление внутри ее киски продолжило повышаться, и вскоре уткнулась лицом в кровать, заглушая крики удовольствия.
Каин прерывисто дышал ей на ухо, удерживая свое тело на локтях и предплечьях, когда входил в нее быстрыми, жесткими толчками.
Рианна выпала из ритма, когда наслаждение взорвалось внутри нее. Она закричала в матрац от пронзивших ее ощущений, а ее киска сжалась вокруг члена Каина.
Он застонал в ответ.
— Черт, детка, так хорошо.
Его таз уперся в ее бедра, когда он тоже затерялся в еще одном сокрушительном оргазме.
Они вместе рухнули на кровать клубком горячей, потной плоти.
Каин скатился с нее не сразу. Ей не хотелось этого. Девушке нравилось ощущать его на себе.
— Это было очень доброе утро, — пробормотал, наконец, Каин хрипло, довольно и лениво.
— Да, — она улыбнулась про себя, думая, что иногда просто секс с Каином приносил в ее мир свет, полностью отсутствующий в этом месте.
— Что? — потребовал он, убирая волосы от ее лица, пытаясь увидеть несколько больше.
— Я просто размышляла, — произнесла Рианна, понимая, что не может рассказать ему правду о своих чувствах. — Мы должны повторить это завтра.
За исключением их продолжительных занятий любовью, утро прошло как обычно.
Тем не менее, в полдень ей показалось, что что-то в поведении Каина изменилось.
Обычно он бежал с абсолютной сосредоточенностью, смотря прямо перед собой, как будто направлял всю свою тоску и силу в движения своего тела. Но сегодня утром, хотя он бежал так же быстро, как и всегда, Каин казался внимательней. Девушка не один раз замечала, как он изучал различные области Трюма.
Было не похоже, чтобы Каин искал детали для своего устройства, но что-то все же было у него на уме — нечто другое, а не тренировка.
Когда она устала, он проводил ее в камеру и снова убежал.
Задыхающаяся и раскрасневшаяся от напряжения Рианна умылась и сняла промокший жакет, держась спиной к решетке камеры, чтобы лишний раз не смущаться, если кто-то пройдет мимо.
Она сделала все, что смогла, чтобы починить свою рубашку, но теперь, в основном, девушка ходила в спортивном бюстгальтере.
Рубашка держалась на честном слове, и она не знала, что будет делать, когда та слишком износится.
«Каин найдет мне что-нибудь», — решила Рианна, но ей это все не нравилось.
Вымывшись, насколько это у нее получилось, она надела рубашку на пуговицах, чтобы постирать свой жакет. Очень осторожно девушка отжала воду, стараясь, чтобы ткань продержалась как можно дольше.
Разложив жакет для просушки, она нашла свой кусочек гребешка и начала приводить в порядок волосы. Рианна занималась этим каждый день до тех пор, пока они не перестали напоминать осиное гнездо.
Хол как обычно находился в своей камере. Он не подходил, чтобы поговорить с ней, после последнего столкновения с Каином, но иногда встречался с ней глазами и улыбался.
Она все еще думала о нем и иногда желала поговорить с ним подольше.
Девушка игнорировала заключенного, слонявшегося рядом с камерой и пытавшегося зацепить ее высказываниями насчет шлюх — это был один из лакеев Торна — но этот человек все еще стоял снаружи, когда Каин вернулся со своей пробежки.
Каин спокойно ударил мужчину кулаком в лицо, прежде чем открыл замок и вошел в камеру.
Она удивленно моргнула.
— Это было неоправданно жестоко. Он не сделал ничего необычного.
Губы Каина скривились, но он ничего не сказал, подходя к раковине, чтобы помыться.
Его мягкое, более чуткое настроение этого утра явно пропало. Он снова стал жестким и раздраженным.
Рианна не была удивлена, Каин никогда не станет мягким человеком, но она была несколько разочарована. Иногда девушка думала, что он начал больше раскрываться перед ней. Что стал думать о ней, как о постоянной спутнице, о партнерше.
Но Каин постоянно напоминал ей, что скрывает от нее гораздо большее, чем показывает. Он относился к ней не как к любовнице или же к другу — по крайней мере, не все время.
Каин был очень скрытным человеком, и она гадала, не был ли он так же сдержан и в иных обстоятельствах. Иногда ей хотелось попросить Хола сделать ей одолжение и прочитать все, что Каин чувствовал к ней.
Рианна была совершенно уверена, что нравится ему, по крайней мере, он, до определенной степени, заботился о ней. После того как месяц назад ее почти изнасиловали, она очень многое поняла. Каин нуждался в ней. Если не для того, чтобы выжить, то хотя бы для того, чтобы смягчить суровые, мрачные будни его жизни здесь.
Но девушка хотела, чтобы он по-настоящему любил ее, нуждался в ней просто из-за нее самой, а не только потому, что она была единственной, с кем он мог спать.
Пока Каин мылся, Рианна увидела старика, регулярно совершавшего обход Трюма, которого называла Черепахой. Он прошел вблизи решетки их клетки, уставившись глазами в пол. Старик выглядел несколько бледнее обычного, и она заметила, что его руки дрожат сильнее, чем всегда. Он слегка покачнулся, но, видимо, поймал равновесие и продолжил идти, пока не скрылся из вида.
Девушка почувствовала странную боль в груди — то, чего не испытывала уже в течение очень долгого времени.
— Что с тобой? — спросил Каин, оборачиваясь и видя ее беспокойство.
— Этот старик, — она махнула рукой в сторону, где исчез человек. — Черепаха. Тот, кто постоянно бродит кругами.
Видимо, он понял, о ком она говорит.
— И что с ним?
— Похоже, он сейчас упадет в обморок. Думаю, он нуждается в пище.
Рианна не знала, почему сразу не заметила этого. Наверное, потому что несколько загрубела от суровости здешней жизни. Но она все еще чувствовала боль в груди, напоминавшую о заботе и сострадании.
— Как думаешь, ты сможешь добыть ему немного еды?
Каин уставился на нее.
— Ты хочешь, чтобы я принес ему еду?
— Я беспокоюсь о нем. Похоже, он может умереть.
— Это будет избавлением.
Девушка со свистом втянула воздух.
— Ты же не это имел в виду? Может быть, ты мог бы просто отдать ему мою порцию. Я вполне могу пропустить обед, а он действительно нуждается в еде.
— Что на тебя нашло?
Это был хороший вопрос. Брови Каина сошлись вместе, он наблюдал за ней с явным смятением на лице.
Она вздохнула и откинулась на стену.
— Я не знаю. Я понимаю, что доброта — это признак слабости. Я знаю, что если мы будем милы с одним человеком, нас задавят со всех сторон, — она закрыла глаза. — Я не всегда…
— Ты не всегда, что?
Рианна открыла глаза, встречая его взгляд.
— Наверное, я не хочу стать тем, кем они стремятся нас сделать. Прости. Неважно.
Так или иначе, это были бесполезные мысли. Ничего не изменилось бы там, где они были, в том, кем они были и кем стали в этой тюрьме.
— Я посмотрю, что можно сделать.
Она застыла от неожиданности.
— Что?
— Во время раздачи пищи. Позже. Я посмотрю, что можно сделать, мне не сложно.
Колющая боль в груди начала трансформироваться в нечто теплое и восхитительное.
— Посмотришь? Для этого несчастного человека?
Каин странно жестко кивнул.
Он не был мягким, но на мгновение почувствовал себя почти уязвимым в отношении нее.