По-видимому, Кауч был разочарован: «Вы можете предложить что-нибудь другое?»
«Мне не дают покоя подводные бега. Как крупье ухитряется управлять одиннадцатью угрями на расстоянии трех метров, пока они плывут по крытому желобу? Уму непостижимо!»
«Головоломка, не спорю, — заявил Кауч. — Многие годы цзафатрийцы рискуют цехинами, будучи убеждены в невозможности такого контроля».
«Допустим, угри меняют цвет в зависимости от каких-то условий или сигналов… Нет, это было бы общеизвестно, и никто бы не попался на удочку. Способен ли человек поддерживать телепатическую связь с угрями? Маловероятно».
«Не могу придумать ничего лучше», — развел руками Ка-
уч.
Рейт восстановил в памяти очередность действий крупье: «Крупье поднимает крышку резервуара. Внутренность открыта на всеобщее обозрение, глубина воды в резервуаре — не больше полуметра. Угрей помещают в центральный колодец, после чего резервуар закрывается. Между тем, игроки продолжают делать ставки. И, тем не менее, крупье каким-то образом подтасовывает результаты!»
Кауч сардонически усмехнулся: «Вы еще надеетесь нажиться на подводных бегах?»
«Я хотел бы еще раз осмотреть его бутафорию», — Рейт раздраженно поднялся из-за стола.
«В это время? Бега давно закончились».
«Все равно, давайте взглянем еще раз, это всего в пяти минутах ходьбы».
«Как вам будет угодно».
Вокруг прилавка для подводных бегов уже никого не было. Площадку тускло озаряли далекие фонари, горевшие на базаре. Без оживленно суетящихся игроков прилавок, резервуар и желоб казались умершими, незнакомыми.
Рейт показал на кирпичную стену за резервуаром: «Что с другой стороны?»
«Старый город — за ним мавзолеи, где танги хоронят покойников. Не советую наведываться туда затемно».
Рейт внимательно изучил желоб, резервуар и крышку с висячим замком, запиравшим ее на ночь, повернулся к старику: «Когда начинаются бега?»
«Точно в полдень».
«Завтра утром я хотел бы снова разведать обстановку».
«Надо же, — пробормотал Кауч. — Вы о чем-то догадались?»
«Всего лишь подозрение. Если…» — Рейт обернулся к Сеитикс, схватившей его за руку. Девушка повернула его в сторону: «Смотри!»
По рынку шли двое в черных плащах и широких черных шляпах.
«Гжиндры», — сказала Сеитикс.
Кауч забеспокоился: «Вернемся в гостиницу. Поздно вечером в Урманке небезопасно».
Оказавшись в «Удачливом моряке», Кауч сразу же удалился в свой номер. Рейт проводил Сеитикс до ее комнаты. Она не хотела заходить. «В чем дело?» — спросил Рейт.
«Боюсь».
«Чего?»
«За нами следят. Гжиндры».
«Не обязательно. Гжиндры могли просто прийти на рынок».
«Может быть — а может быть и нет».
«В любом случае они не заберутся к тебе в комнату».
Девушка все еще колебалась.
«Я буду рядом, за дверью, — сказал Рейт. — Если кто-нибудь тебя потревожит, поднимай крик».
«А что, если тебя сначала убьют?»
«Всего не предусмотришь. Если утром меня не будет в живых, не плати по счету».
Сеитикс никак не могла собраться с духом. Рейт чуть погладил ее мягкие черные локоны: «Спокойной ночи».
Выйдя за дверь, Рейт подождал, пока не услышал стук закрывающегося засова. Несмотря на заверения Кауча, он тщательно осмотрел пол, стены и потолок своей комнаты. Наконец, убедившись в их надежности, Рейт притушил светильник и улегся на кушетку.
8
Ночь прошла мирно, без происшествий. Безоблачным утром Рейт и Сеитикс завтракали в одиночестве в кафе на набережной. Дымчатый солнечный свет оставлял резкие черные тени за высокими домами, поблескивал на мелкой ряби в гавани. Сеитикс казалась не такой унылой, как прежде, и с интересом наблюдала за носильщиками, уличными торговцами, моряками и приезжими из дальних стран. «Ну, и как тебе нравится гхиан?» — спросил ее Рейт.
Сеитикс сразу помрачнела: «Я ожидала другого. Люди не бегают взад и вперед, как угорелые — ослепительный свет их не смущает. Конечно, — тут она прервалась, подыскивая слова, — повсюду нарушается спокойствие, но, по-моему, никто не возражает. Меня поражают наряды девиц — кричащие, бесстыдные, будто они хотят привлечь внимание. Но опять же, никто их не порицает».
«Совсем наоборот», — отозвался Рейт.
«Я никогда не смогла бы так себя вести, — чопорно заявила Сеитикс. — Вот идет еще одна: смотри, как вертит бедрами! Зачем это?»
«Такое у нее телосложение. Кроме того, она хочет, чтобы ее замечали мужчины. В тебе эти инстинкты были подавлены наркотиком».