«Гжиндры».
«Ты уверена?»
«Совершенно уверена».
«Надо полагать, гжиндры иногда путешествуют так же, как и все остальные, — без особого убеждения произнес Рейт. — Пока что они ничего не сделали, чтобы нам помешать».
«Но они здесь, на борту! Гжиндры не решились бы сесть на корабль без особой причины!»
Рейт скептически погладил подбородок: «Пусть так — что ты предлагаешь предпринять?»
«Удавить их!»
Несмотря на все запреты подземного мира, Сеитикс была и оставалась дочерью Тшая. Рейт сказал: «Пока что преимущество на нашей стороне. Мы знаем, что они за нами увязались. Они еще не знают, что мы их обнаружили. Остается только быть начеку».
Сеитикс сомневалась в эффективности пассивной обороны, но Рейт наотрез отказался душить старых женщин в темном углу.
Плавание продолжалось. Фелука двигалась на юго-запад к Зашанским островам. Дни чередовались без знаменательных событий, изменялась только погода. Каждое утро Карина 4269 вспыхивала над горизонтом, распространяя зарю цвета увядшей розы, переходившей по краям в приглушенно-бронзовое сияние. К полудню небо затягивалось высокой дымкой, слегка растворявшей солнечный свет — море лоснилось, как старый шелк. Вечера были долгими. Каждый закат превращался в величественное аллегорическое представление: побоище рыцарей света и князей тьмы, неизбежно завершавшееся печальным торжеством ночи. Всходили луны — порой розовый Аз, порой голубой Браз. Иногда верхушки мачт «Ньиахара» пропадали в безлунной звездной бездне.
Затянувшийся приятный отдых был для Рейта желанной передышкой, но его грызла тревога: что происходило в Сивише? Найдет ли он звездолет целым и невредимым, или все его планы пойдут прахом? Жив ли коварный Айла Вудивер? Что замышляют дирдиры в своем кошмарном городе по другую сторону пролива? И какое задание выполняют две старухи, подосланные гжиндрами? Эти появлялись на палубе только глубокой ночью, совершали короткую прогулку в носовой части фелуки и возвращались к себе. Как-то раз Рейт притаился в тени на корме и наблюдал за ними, чувствуя, как волк в засаде, что у него шерсть поднимается на загривке. Он так и не понял, почему Сеитикс с уверенностью причисляла их к гжиндрам, но в отсутствие достаточной информации вынужден был предполагать худшее — мысли о будущем пробуждали самые мрачные опасения.
Однажды, в бледно-рыжеватой утренней мгле, из моря показались Зашанские острова, три вулканических столба среди круто спускающихся уступами берегов, усыпанных валунами и заросших псильями, кьянтусами, свечным орехом и перелетиполем. На каждом острове к центральному утесу карабкался город — кривосторонний треугольник похожих на ульи хижин, насевших одна на другую, как соты в осином гнезде. Хижины воззрились в море сотнями пустых черных глаз-бойниц, в воздух поднимались сотни струек дыма.
«Ньиахар» зашел в гавань крайнего южного острова и, маневрируя, чтобы не столкнуться с отходившим паромом, приблизился к пристани, где ждали колченогие зашанские портовые рабочие в черных набедренных повязках-дхоти и черных полусапожках с загнутыми вверх носками. Они подхватили швартовы, «Ньиахар» причалил. Как только спустили трап, на палубе началась толчея. Грузчики открыли люки, стали носить на берег кипы выделанной кожи, мешки с мукой из стручков травы пилигримов, ящики с хозяйственной утварью.
Рейт и Сеитикс тоже сошли на берег. Шкипер угрюмо прикрикнул им в спину: «Отправление точно в полдень, опоздавших не ждем!»
Вдоль берега была устроена прогулочная эспланада. Над ней громоздились крутые террасы, тяжеловесно инкрустированные гроздьями ульеподобных жилищ. Сеитикс обернулась через плечо: «Идут».
«Гжиндры?»
«Да».
Рейт с отвращением крякнул: «Ты права. Им приказано не спускать с нас глаз».
«Нам уготована участь хуже смерти, — бесцветно промолвила Сеитикс. — В Казаине они доложат пнуме, и ничто нам не поможет — мы кончим свои дни в непроглядной тьме».
Рейт не ответил — сказать было нечего. По соседству с основной гаванью двумя пирсами огородили док-бассейн для паромов. Рейт и Сеитикс задержались, наблюдая за прибытием парома с других островов — широкой баржи с одинаковыми рубками управления на носу и на корме. Едва уместившись между пирсами, баржа приткнулась к эспланаде. На берег высыпала целая толпа, не меньше двухсот зашанцев всех возрастов и размеров. Такая же толпа хлынула с берега на паром — длинная вереница пассажиров, плативших толстяку, сидевшему перед будкой у прохода, образованного распахнутыми панелями носового борта. Как только все взошли на палубу, паром отошел от берега. Нос превратился в корму, панели закрыли уже на ходу. Минуту-другую Рейт смотрел вслед удалявшейся барже, потом отвел Сеитикс в открытое кафе для ожидающих напротив дока, усадил на скамью за столом, поймал официанта, заказал сладкого вина с бисквитами и пересек эспланаду, чтобы побеседовать с толстым контролером, пересчитывавшим цехины в будке. Сеитикс нервно озиралась по сторонам. Поодаль, под уступом в тени каменной лестницы, спускавшейся к морю, притаились две неподвижные фигуры в сером. «Гадают, куда это мы собрались», — подумала Сеитикс.