Гжиндры остановились и повернулись к Рейту — ему показалось, что он заметил в их глазах искорку ликования. «Подойди ближе, — сказал один. — Мы должны стоять вместе».
Рейт осторожно приблизился и вынул только что купленный лучевой пистолет, продемонстрировав его гжиндрам: «Всего лишь предосторожность. Не хочу, чтобы меня убили или охмурили наркотиком. Я намерен спуститься в Убежища живым».
«Опасаться нечего! Никаких сомнений на этот счет! — одновременно заверили гжиндры. — Спрячь лучемет, он не имеет значения».
Подходя к гжиндрам, Рейт продолжал держать пистолет наготове.
«Ближе, ближе! — понукали гжиндры. — Встань на пятне черной земли».
Как только Рейт наступил на указанное пятно, земля под ним начала медленно проваливаться. Гжиндры тихо стояли рядом — так близко, что Рейт мог различить мелкие морщинки на лицах. Агенты пнуме не проявляли никакой боязни, несмотря на открыто угрожавшее им оружие.
Замаскированный лифт спустился на пять метров к выходу в узкий туннель с бетонными стенами. Гжиндры углубились в туннель, оглядываясь через плечо и подзывая жестами: «Пошли, быстрее». Проводники припустили легкой мелкой трусцой, покачивая плащами из стороны в сторону. Рейт не отставал. Туннель спускался ниже и ниже, бежать было легко. Наконец, проход выровнялся и сразу закончился широкой ступенью на пороге подземного канала. Гжиндры знаками пригласили Рейта сесть в лодку, куда уже забрались сами. Лодка бесшумно заскользила по воде, автоматически направляемая вдоль середины канала.
Они плыли полчаса, Рейт — угрюмо вглядываясь вперед, гжиндры — неподвижные и молчаливые, как резные черные продолжения скамьи.
Канал соединился со спокойной подземной рекой пошире, лодка подплыла к причалу. Рейт вышел на пристань, за ним поднялись гжиндры. Рейт старался игнорировать их злорадство, теперь уже нескрываемое, со всем возможным достоинством. Проводники показали жестами, что нужно подождать. Вскоре из теней появился пнумекин. Гжиндры пробормотали несколько слов, обращаясь в воздух — пнумекин явно ничего не замечал. Гжиндры снова спустились в лодку, сразу тихо отчалившую. Бледные очертания их лиц скрылись под сводами канала. Теперь пнумекин нарушил молчание: «Пойдем, Адам Рейт. Мы тебя ждали».
Рейт отозвался: «Где молодая женщина, привезенная вчера?»
«Пойдем».
«Куда?»
«Тебя хотят видеть зужма-кастшаи».
По спине Рейта пробежало нечто напоминающее дуновение морозного сквозняка. Он пытался подавить набегавшие волнами тошнотворные предчувствия. Он принял все возможные меры предосторожности — теперь предстояло испытать их эффективность.
Пнумекин подзывал легким движением кисти: «Пойдем».
Рейт подчинился, сгорая от стыда и отвращения. Они стали круто спускаться по зигзагообразному коридору, выложенному полированными плитами черного кремня, сопровождаемые бегущими отражениями и тенями. У Рейта начинала кружиться голова. Коридор расширился и превратился в черный, безукоризненно-зеркальный зал. Рейт двигался неуверенно, в состоянии какого-то пьяного отупения. Они приблизились к широкой центральной колонне, пнумекин провел рукой по камню. В сторону сдвинулась высокая панель, открылся прямоугольный портал: «Дальше — Вместилище Вечности. Туда ты войдешь один».
Рейт заглянул внутрь — портал открывался в небольшую камеру, выстланную со всех сторон чем-то вроде серебристого каракуля: «Что это?»
«Ты должен войти».
«Где молодая женщина, привезенная сюда вчера?»
«Входи, входи».
Подозревая самое худшее, Рейт гневно потребовал: «Я хочу поговорить с пнуме. Это чрезвычайно важно!»
«Заходи в шлюз. Когда откроется другая дверь, ступай по размеченной тропе, ступай во Вместилище Вечности».
Вне себя от бессильной ярости, Рейт заглянул пнумекину в глаза. Бледное лицо взирало на него с отрешенностью рыбы, плывущей по своим делам. Требования, угрозы, теснившиеся в голове Рейта, замирали на кончике языка. Любая задержка, любая потеря времени могла привести к ужасным последствиям — у Рейта мучительно сжалось сердце. Он деревянным шагом вступил в камеру.
Портал закрылся. Камера скользнула вниз, падая быстро, но с постоянной скоростью. Прошло не меньше минуты. Портал снова открылся. Рейт шагнул наружу — в стеклянно-черный непроглядный мрак. Прямо у ног начиналась цепочка желтых светящихся пятнышек, слегка волнистой линией уходившая в бесконечную даль. Рейт осмотрелся, прислушался. Ничего — ни звука, ни дуновения, ни малейшего движения. С тяжелым сердцем пророка, осуждающего неизбежность судьбы, Рейт двинулся вперед по мерцающей дорожке.