Тропа плавно изгибалась из стороны в сторону. Не будучи в состоянии разглядеть что-либо справа или слева, Рейт, подобно канатоходцу, осторожно ступал точно по фосфоресцирующим меткам. В одном месте ему показалось, что он слышит далекий приглушенный рев воздуха, мощным потоком вырывающегося из глубокой шахты.
Мрак постепенно, незаметно светлел и заполнился неотчетливым слабым сиянием, происходившим из неизвестного источника. Без всякого предупреждения тропа прервалась. Под Рейтом разверзлось необъятное темное пространство, усеянное уменьшающимися в перспективе пятнами и формами, смутно переливающимися золотистым и серебристым сиянием. Здесь начинались ведущие вниз широкие ступени. Рейт медленно спускался, шаг за шагом.
Сойдя с последней ступени, он замер в инстинктивном испуге — перед ним стоял пнуме.
Рейт собрал воедино всю свою волю, подтянулся и произнес так решительно, как только мог: «Я — Адам Рейт. Я пришел за молодой женщиной, моей подругой. Ее вам доставили вчера. Приведите ее ко мне немедленно».
Высокая тень на огромных куриных лапах спросила характерным шепотом, напоминавшим самые низкие шипящие тона флейты: «Ты — Адам Рейт?»
«Да. Где моя подруга?»
«Ты прибыл сюда с Земли?»
«Где женщина? Говори!»
«Зачем ты прибыл? Что ты делаешь на древнем Тшае?»
Отчаявшись, Рейт угрожающе зарычал: «Отвечай на мой вопрос!»
Темная фигура бесшумно скользнула прочь. Рейт стоял, не зная, что предпринять.
Золотистые и серебристые формы, казалось, становились ярче. По-видимому, мозг Рейта начинал распознавать и сортировать объекты, на первый взгляд ничем не связанные. Он увидел контуры и переходы, сооружения, похожие на многогранные пагоды, ряды колонн. За ними вырисовывались мерцающие разноцветным металлическим блеском силуэты, еще не находившие эквивалентов в его сознании.
Пнуме медленно удалялся осторожной птичьей походкой. Подавленная ярость нахлынула на Рейта с такой силой, что он чуть не потерял сознание. В гневе, уже не контролируя свои действия, он быстрыми прыжками догнал пнуме, схватил его за жесткий плечевой сустав и рванул к себе. К его бесконечному изумлению, пнуме резко перегнулся, будто падая назад, и оперся на руки, превратившиеся в передние лапы. Хотя существо стояло брюшным щитком вверх, голова его странным образом перевернулась на сто восемьдесят градусов, и теперь перед Рейтом стоял гигантский ночегонч. Пока сбитый с толку и почему-то смущенный Рейт пытался собраться с мыслями, пнуме мгновенно распрямился, приблизив к Рейту огромные черные глазницы с пристальным вниманием, не сулившим ничего хорошего.
Рейт заставил себя говорить: «Я должен увидеться с верховными надзирателями, и немедленно. Есть важные новости, очень важные — как для меня, так и для вас».
«Ты во Вместилище Вечности, — отвечал шипящий голос. — Твои слова не имеют значения».
«Вы измените свое мнение, когда меня выслушаете!»
«Займи свое место в Вечности. Тебя давно ждали», — пнуме повернулся и снова стал медленно удаляться. Слезы наполнили глаза Рейта, от ощущения невероятной несправедливости ломило голову, сдавило дыхание. Если волос единый упадет с головы Сеитикс, они дорого заплатят — о, как они заплатят! К чертовой матери все последствия!
Следуя за пнуме, Рейт скоро прошел через обрамленные колоннадой ворота в новое подземное пространство, отдаленно напомнившее ему элегантное роскошное кладбище или скульптурный мемориальный парк.
Вдоль простирающегося в неопределенную даль широкого пути, окаймленного полосами золотистого и серебристого света, стояли застывшие в напряженной задумчивости фигуры. У Рейта не было ни времени, ни возможности строить предположения. Некоторые фигуры сдвинулись с места, стали приближаться. Узнав очертания пнуме, Рейт пошел им навстречу. Их было не меньше двадцати. Всех отличала математически точная, надменная, сомнамбулическая плавность движений, превосходившая обычную отрешенную медлительность их сородичей. Рейт понял, что перед ним пнуме высшего ранга. Оказавшись лицом к лицу с двадцатью кошмарными тенями, выросшими на фоне мерцающих призраков в последнем круге Вместилища Вечности, он невольно усомнился в реальности восприятия. Не бредит ли он? В такой обстановке повседневные умственные процессы представлялись неприменимыми. Все было подстроено, чтобы внушить страх, вызвать замешательство, ослабить волю — но он должен был, обязан был вопреки всему запугать пнуме, вывести их из равновесия, подчинить своей воле!