Что со мной не так?
Когда Спенсер отвез меня домой и помог затащить все покупки в спальню, мы обнаружили тяжелую кучу вещей, находящуюся на моей постели вместе с письмом от Пэмбрука.
Пэмми велел мне собираться с чувством, что у меня не будет электричества, потому что в Масего оно нерегулярно и его может не быть целыми днями.
Все, что он писал, сводилось к тому, что в будущем я не смогу ничего сделать с волосами и буду мыться холодной водой.
Он приготовил огромную простынь, чтобы защищаться от насекомых, массивный медицинский рюкзак, содержащий вещи, которые, как я считала, должны иметь только доктора, различные лекарства и прописанные антибиотики от доктора Форда, которые, кстати, выглядели так, словно их взяли прямо с полки фармацевта.
В бутылках содержалось сотни таблеток. Я занервничала, только взглянув на них.
Пэмми закончил свое письмо, говоря мне, что он любит меня, как дочь, и, чтобы я была осторожна. Я не знала, что думать об этом, но соврала бы, сказав, что не улыбалась... только немного.
Глава 6
Я проснулась в три часа утра, вся дрожа. Доктор Форд рассказал моему отцу о ночевке Спенсера и, к моему ужасу, это было последней ночью, когда Спенсер мог остаться.
Если когда-либо я нуждалась в теплом теле рядом, это было в долгие ночи перед моим отъездом. Ночи тишины. Ночи страшных мыслей и выдуманных сценариев опасности и болезни.
Я стояла в душе почти полчаса, пытаясь позволить пару облегчить мои страхи, но это не помогло, совсем. Я вышла и обернулась полотенцем.
Встала перед зеркалом и бросила на себя жесткий взгляд. Я была настолько обнаженной, насколько вообще могла быть, без макияжа и с мокрыми, густыми волосами. Я ненавидела смотреть на себя в таком виде. Я не чувствовала реальность.
В такие моменты ощущала себя слишком незащищенной, что делало меня чрезвычайно нервной, но этим утром я заставила себя посмотреть.
Я запомнила эту девушку. Этой девушкой была настоящая я. Напуганная. Никчемная. Ужасная подруга. Отвратительная дочь.
Хорошо образована, но так ограничена в идеях, имеющих ценность. Красивая и все же отталкивающая.
И, наконец, настоящая.
Спенсер заехал за мной в семь утра. Он позвонил мне из дома, и я встретила его в фойе, стоящим рядом с Пэмбруком, никакого признака моей матери или отца.
— Софи, — Пэмбрук улыбнулся, — здесь все необходимые документы. Карточка на случай необходимости и наличные. Держи их ближе к себе. Сначала ты полетишь в Германию, затем в Дубай, переночуешь там. Проживание в гостинице в твоих проездных документах. Оттуда тебя заберет машина. Из Дубая ты полетишь в Найроби, Кению, где заказан небольшой самолет, чтобы доставить тебя в Кампалу, Уганду. Ищи мальчика по имени Динган, он заберет тебя. Я добился, чтобы тебе разрешили спутниковый телефон для...
— Необходимости? — спросила я, улыбнувшись в ответ.
Плечи Пэмбрука заметно расслабились, и он обнял мои плечи своими длинными долговязыми руками.
— Береги себя, моя дорогая, — прошептал он в мои волосы.
Я вздохнула, наблюдая как он идет к кухням. Потом повернулась к Спенсеру и снова улыбнулась.
Он протянул мне руку, и я взяла ее. Он слегка сжал ее.
— Все будет хорошо, — успокаивал он меня, но я не верила ему.
Я оглянулась на пустое фойе и почувствовала небольшое разочарование от того, что Сав и остальные мои друзья не появились. Я написала им, но думаю, что нет смысла прощаться с тем, о ком они мало волновались.
Я еще раз посмотрела в глаза Спенсеру.
— Они не пришли.
— Нет, они не пришли, — заявил он.
— Не надо задерживаться. Я на минутку, — сказала я ему и направилась в кабинет отца.
Я постучала в дверь и услышала слабое «войдите». Я подчинилась и повернула ручку.
Сигаретный дым окружил меня, перед тем как рассеяться позади. Рассеявшись, дым открыл моего отца, как обычно, занятого и на телефоне.
— Нет! Нет! Я никогда не соглашусь на это! — Папа повернулся ко мне. — Минутку, хорошо? — спросил он собеседника. — В чем дело?
— Я-я ухожу.
— Удачи.
И снова погрузился в телефонный разговор, я закрыла за собой тяжелую деревянную дверь. По пути обратно в фойе, я прошла мимо одной из нашей служанок Маргариты, которая несла сложенные полотенца в гостевые комнаты.
— Ты видела миссис Прайс сегодня утром, Маргарита?
— Да, утром она уехала в город за покупками.
— А, ясно. Скажешь ей, что видела меня?
— Конечно, мисс, — глаза Маргариты смягчились. — Хотите, чтобы я ещё что-нибудь передала?
— Нет.
— Как пожелаете, мисс, — сказала Маргарита, перед тем как снова заняться своим делом.
Я хотела попрощаться, но почувствовала, что она смотрит на меня с жалостью. Я съежилась при мысли, что моей горничной было жалко меня.
— Я готова, — сказала я Спенсеру.
— Я уже загрузил твои сумки.
— Спасибо, Спенс.
Поездка в аэропорт была устрашающе тихой. Я обдумывала почти двадцать часов предстоящего полета, не включая мою ночевку в Дубаях.
Руки начали заметно дрожать и Спенсер, успокаивая, накрыл их своими. Заиграла Regina Spektor’s All the Rowboat, и я позволила навязчивой мелодии просочиться в мою кожу.
Слова казались пророческими несмотря на то, что темами ее песен были исключительно вещи, но, когда я охарактеризовала себя, стало ясно, кем я была, не более чем вещью. Я была теми дышащими вещами, отчаянно жаждущими спасения, желающими жить, и внезапно на меня нахлынуло спокойствие.
Все разговоры об опасности, болезнях и разрухе напугали меня, но я была готова к переменам, так же как доведенный до отчаянья и так же, как жаждущий избавления, жить, по-настоящему жить, как песни и картины в ее словах. Мы остановились в зоне разгрузки, и Спенсер открыл для меня дверь. Он выглядел опустошенным.
— Не беспокойся, мой очень хороший друг.
Он улыбнулся, но усмешка не затронула его глаз. Он засунул руки в карманы.
— И это все, кем я буду для тебя.
Мои плечи вжались немного в дверь машины.
— Спенсер, пожалуйста...
— Шшш, — сказал он, нажимая подушечкой своего большого пальца на мои губы. Его пальцы слегка задели мою щеку, когда он отстранился. — Абсолютно никаких беспокойств, Софи Прайс. — Он искренне улыбнулся, и мое сердце упало.
— Я буду очень сильно по тебе скучать, — призналась я своему единственному настоящему другу, который когда-либо у меня был, но поняла я это очень поздно.
— Я тоже буду скучать. Я только сейчас понял, что ты такая же потерянная, как и я, и теперь ты уезжаешь.
— По приговору суда, — пошутила я, что сделало его улыбку еще шире.
— Я дам тебе это, — вздохнул он. — Даже если мы думали найти наш путь вместе.
— Я все еще буду потерянной, когда вернусь. Мы можем продолжить оттуда, Спенс.
Спенсер взял мои сумки и положил их на тележку, которую принес носильщик.
— Я увижу тебя через шесть месяцев, — сказала я ему.
— Я буду прямо там, — сказал он, указывая на тротуар. — Ждать.
Я коснулась его щеки и до боли зажмурила свои глаза.
— Не жди меня, Спенсер, — прошептала я, приказывая.
Спенсер оттянул меня от себя.
— Я сделаю так, как, черт возьми, захочу, Прайс. Теперь иди.
Я улыбнулась ему и последовала за носильщиком. Когда я обернулась, чтобы помахать ему, он уже ушел.
Двадцать часов полета, несмотря на ночевку в Палм, все еще чувствовались как двадцать часов полета. Когда я прибыла в Африку через Найроби, у меня не было шанса рассмотреть континент, так как у меня было только двадцать минут до посадки в Сессну, но, когда мой небольшой чартерный самолет приземлился и был подан трап, дверь открылась, и я взглянула на самый удивительный, захватывающий дух вид.