— Доброе утро, Дин, — сказала она ему.
Он поцеловал ее в щеку.
— Доброе утро, Карина, — он прошел мимо нее в спальню, возможно для того, чтобы проверить кашлял ли кто-нибудь, и ко мне подошла Карина.
— Доброе утро, любимая, — произнесла она, крепко обнимая меня.
— Доброе утро.
— Я знаю о джипе Дина.
У меня сжимается желудок.
— О, а, насчет этого...
— Все хорошо. — Ответила она, отбрасывая мои волосы. — Я благодарна, что вы решили подождать прежде, чем рассказать мне. Не думаю, что смогла бы со всем этим справиться, — она нежно улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
— Как дети? — поинтересовалась я.
— Чудесным образом им стало лучше, — заявила она, подмигнув.
Я не могла сдержать улыбку, возникшую у меня на лице, не то, чтобы я хотела.
— Какое облегчение, — вздохнула я, откидываясь на спинку дивана.
— Я так благодарна, — сказала она, ее глаза блестели.
— Я тоже, — сказала я ей, поглаживая ее натруженную руку, лежавшую на подлокотнике, — я крайне признательна, — сказала я тихо, но фраза значила гораздо больше, чем подразумевалось.
В течение следующих нескольких дней жизнь в Масего вернулась в норму, наши запасы были пополнены, дети полны энергии и уроки возобновились. Ян и я не спали два дня, но мы вернулись к своего рода рутине, что помогало оставаться отдохнувшими.
Ежедневно мы проверяли на наличие следов местность, охватывающую источник питьевой воды и небольшой участок с деревьями недалеко от того места, где Ян учил меня как обращаться с оружием. Нам везло, мы ничего не находили. Мы каждый день убеждались все больше, что тот, кто бы он ни был, кто приходил раньше, был проездом.
Ян и я флиртовали при каждом удобном случае, осторожно, не привлекая к себе внимания, и это было нетрудно. Я обнаружила за эти несколько дней, что мое сердце ощущается наполненным, и я влюбляюсь в него.
Каждый раз, когда я подходила к двери, он заранее обгонял и обязательно был там, чтобы открыть ее для меня. Каждый раз, при малейшем напоминании, что мне жарко, он был там с прохладой. Если мне было холодно, он обнимал меня. Если я устала, он был там, чтобы опереться на него. Он был милым и внимательным, но не подавлял меня.
Он был проницательным.
Однажды он сказал, насколько сильной он меня считает и, как он думал, что я могу сделать все что угодно, как он помог мне, потому что ему захотелось, потому что он был чистым эгоистом, сказал он. Он доказал, что постоянно позволяет мне решить, когда и где я в нем нуждалась.
Я осваивала язык и становилось легче с каждым днем.
— Суббота! — Карина перекричала гул от болтовни детей за завтраком как-то утром, и они все зааплодировали в ответ.
— Они восхитительны, — сказала я Яну, и он рассмеялся.
— У меня для вас особенный сюрприз! — сообщила она им.
— Что это? — спросил Ян у меня, подтолкнув своим плечом мое.
Я покачала головой.
— Понятия не имею.
— Становится теплее! — Аплодисменты. — Так что мы едем плавать на наше любимое место. Аплодисменты стали громче.
Ян сложил руки и потер их. Он слегка выгнул бровь и наклонился ко мне.
— Прайс, одевайся.
И это все, что он сказал перед тем, как вскочил и направился к нашим хижинам.
Дети начали быстро есть и относить тарелки к Кейт, затем они разбежались по своим комнатам, чтобы надеть любую одежду для плавания. Мне стало интересно, что у них была за одежда, перед тем как мне пришла в голову мысль. Я привезла только бикини, я даже не думала, что когда-нибудь надену его. Я знала, что Карина этого не одобрит. Угандским девочкам не разрешалось носить раздельный купальник, демонстрирующий их животы. Я представить не могла, что Карине понравится это.
Я встала и подошла к Карине.
— Я не думаю, что смогу плавать
— Что? Почему?
— Вообще-то я не привезла подходящий купальник.
— О, у тебя есть футболка? Шорты? — Я кивнула. — Ты можешь надеть их поверх своего купальника, который ты привезла. Детям будет все равно, потому что ты и так носишь джинсы каждый день.
— Если ты так думаешь, — ответила я ей и пошла к своей половине хижины.
Я слышала, как в своей комнате собирался Ян и улыбнулась.
Я переоделась и почувствовала себя практически обнаженной.
Дома в Лос-Анджелесе это не считалось возмутительным. Это не были стринги, просто стандартное бикини, но оно определенно не соответствовало Уганде.
На мгновение я рассмотрела себя в зеркале. Мои пальцы скользнули на живот и пробежались поперек каждой рельефной мышцы. Мои родители любезно платили Раулю, моему персональному тренеру, десятки тысяч долларов в попытке заставить меня выглядеть так, как сейчас, потому что я была полна решимости стать такой, но он никогда бы не смог это осуществить, не таким способом. Я хотела рассмеяться от мысли, что все, что для этого было нужно, это стать волонтером в приюте в Уганде, а сейчас я даже не задумываюсь, что он существовал. Неожиданно, вместо моего беспокойства о том, как я выгляжу, перевесило здоровье маленьких детей. Ирония, наверное.
В виде исключения оставляю свои волосы распущенными и улыбнулась тайком самой себе от того, как это будет сводить Яна с ума. Натягиваю резинку на запястье на потом, надеваю майку и пару обрезанных джинсовых шорт, стоивших дома три сотни долларов. На этот раз я отказалась от ботинок и надела свои старые беговые кроссовки, которые привезла с намерением оставить их здесь, потому что они были «прошлого сезона». Взяла мешок и положила футболку для плавания, бутылку солнцезащитного средства и мое маленькое радио. Я разорвала новую упаковку батареек для него, соглашаясь с самой собой, что данное мероприятие оправдывает это. Это было время для празднования. P.S. Я собираюсь вам подкинуть абсолютно шокирующий факт. Я не шучу. Страна Уганда помешана на Селин Дион. Они посвящают целые дни, чтобы ставить на радио ее песни. Они очень сильно ее любят. Пять слов. Мое. Сердце. Будет. Продолжать. Биться.
Я услышала легкий стук в дверь и открыла ее Яну. Я впервые увидела его ноги с тех пор, как встретила его и не могла поверить, что мужские икры могут быть настолько развиты. Я стояла, широко разинув рот, беззвучно двигая губами, как клоун, уставившись на них.
Когда я наконец-то пришла в себя, переместила взгляд на лицо Яна и была шокирована обнаружив, что он в равной степени был увлечен, как и я. От моего смеха он вздрогнул и покачал головой.
Его рот слегка дернулся, и он сглотнул.
— Ты... ты готова?
— Да, — ответила я ему.
Карина взяла грузовик Чарльза, а мы джип, и посадили в обе машины младших детей. Дети постарше пошли четверть мили с Чарльзом. Мандиса пересела на мои колени, и я поцеловала ее в макушку, когда Ян завел двигатель.
Когда мы выгрузили всех из джипа и грузовика, и дети побежали к воде, я импульсивно подняла лицо и руки ладонями вверх и позволила солнечным лучам омыть меня. Они были яркими и теплыми, и так приятно ощущались на моей коже. Я вздохнула.
Было кое-что о солнце. Я впитала его жаркую глубь и испытала облегчение.
Закрываю глаза и задаюсь вопросом, почему я никогда по-настоящему не замечала какое оно до того, как приехала в Уганду. Я обнаружила, что солнце приравнивается к счастью. Его яркое и прекрасное существование олицетворяло надежду. Оно подвергается тьме, дает свет и показывает тебе, что не имеет значения, какой бы сильной или тягостной ночь ни была, что оно безгранично сильнее и в геометрической прогрессии прочнее, и только потому, что ты не можешь увидеть его своими глазами, не значит, что оно все еще не с тобой, что ты не сможешь почувствовать его и что оно не вернулось бы обратно к тебе. Оно было непоколебимым и постоянным. Оно бесконечно.