Утром я пошла в душ и отказалась от завтрака, что делала довольно часто, потому что редко ела. Девушка должна следить за фигурой. Я планировала съездить к Сав, чтобы сбежать из дома, наполненного напряжением, но, когда подошла к гаражу, моего мерседеса SLS там не было.
— Какого черта? — спросила я в пустоту. Я обыскала весь гараж, но его нигде не было. А, ясно. Он хочет наказать меня.
Я достала телефон и позвонила Сав, но включилась голосовая почта.
— Замечательно, ты не хочешь отвечать, свинская форель?
Я набрала Спенсера, и он ответил после первого же гудка.
— La fée? (в пер. с франц. — фея)
— Что ты делаешь прямо сейчас, дорогой?
— Заезжаю за тобой, надеюсь?
— Ты читаешь мои мысли, — я флиртовала. — Забери меня через, скажем, час?
— Хорошо.
Я отключилась и пошла обратно в комнату, чтобы собрать сумку. Мне не нужно много вещей. Я планировала провести большую часть времени, согреваясь в постели Спенсера.
Спенсер приехал как раз вовремя, как я и ожидала, потому что никто никогда не заставлял меня ждать. На пути к двери мне позвонила Сав.
— Сав, — сказала я.
— Мне так жаль, Софи, я...
— Не стоит, Сав. Ты мне не нужна. Пока.
Я отключилась.
Спенсер лениво облокотился на пассажирскую дверь, выглядел он невероятно.
Ростом примерно шесть футов. Одежда Спенсера говорила о его статусе, а лицо кричало о том, насколько красива его грубость — оно не было смазливым.
Именно это я в нем и ценила. Возможно, на часик-другой его лицо могло кричать о совсем другом, если бы я поработала над ним.
Я только дошла до последней ступеньки, когда он поднял свое прекрасно вылепленное тело и пошел ко мне.
— Привет, красавица, — прошептал он мне на ухо, когда я подошла к нему. Он притянул меня к себе за талию и слегка поцеловал мое ухо. — Мне было интересно, когда наступит моя очередь.
Мой желудок сжался, когда я вспомнила о папиных словах, но затолкнула их обратно.
— Ты, словно высококачественное вино, которому нужна лишь выдержка, Спенс.
Он схватил мою сумку и открыл для меня дверь. Я уселась внутрь, натягивая ремень безопасности, как раз когда Спенсер присоединился ко мне, положив сумку в багажник.
— Я должна отсидеться где-нибудь несколько дней, — сказала я ему, рассматривая свое отражение в зеркальце.
— Это не проблема, — сказал он, улыбаясь мне.
Его зубы были белыми и совершенно прямыми. Он был так же безупречен, как и я.
Спенсер включил двигатель и тот замурлыкал, как котенок, я слышала, как Астон Мартин делал это.
— В чем дело? — спросил он.
— Ну, после вечеринки Сав... — ответила я, но мне не нужно было заканчивать.
— А, хорошо, у меня, возможно, есть несколько идей, как провести время, — он заигрывал.
— Я собирался встретиться с Брентом за завтраком, но могу перенести, если ты не хочешь.
Мне определенно не хотелось. Если бы это был кто-нибудь другой, я бы согласилась.
— Нет, Спенсер. Мы будем слишком заняты, чтобы завтракать с Брентом, — я поддразнила.
Дом Спенсера был выполнен в современном стиле, но был не менее роскошным, чем у моих родителей. Весь дом, казалось, состоял только из окон и бесконечных лестниц.
Мы припарковались на специально отведенном для его автомобиля месте, и Спенсер заглушил двигатель. Он наклонился и положил свою руку чуть выше моего бедра. Все мое тело напряглось от осознания того, насколько горячими были его руки.
— Хорошие новости. Утром родители улетели в Африку на выходные.
Я закатила глаза.
— Как банально.
— Расскажи мне об этом.
Он вышел из машины и подошел к моей стороне, чтобы открыть дверь. Внезапно он поцеловал меня, и мой желудок сжался в момент моей минутной слабости, будто бы так и должно быть, хотя на самом деле я всегда избегала этого и создавала барьер вокруг себя. Тот самый рубеж, который позволял мне делать со всеми парнями то, что я хотела.
Он прервал поцелуй и взял мою руку, потом вытащил сумку.
— Кто еще ездит в Африку? — спросила я его, когда мы поднялись на крутой и лестничный проход.
— Мои родители?
Мы оба засмеялись.
— Я дал сегодня прислуге выходной, — упомянул он рассеянно, когда мы поднялись, отпуская мою руку и сумку, чтобы достать ключи из кармана.
Когда открылась дверь, он бросил мою сумку за порог. Парень поцеловал меня на ступеньке крыльца, и мы вошли, падая к белой оштукатуренной внешней стороне его дверного проема.
Мы резко натолкнулись на стену, что слегка отразилось в моей голове от такой силы. Ой. — Извини, — пробормотал он, но продолжил целовать меня. Я действовала через боль и отчаянно целовала его в ответ.
Он обнял меня за талию и поднял на руки, продолжая целовать. Спенсер прошел в фойе и захлопнул за собой дверь.
Парень начал расстегивать мою блузку и вытаскивать ее из моей юбки, ни разу не прерывая контакт. Он отбросил ее мне за спину. Я ощутила тяжесть в руках, а в сердце почувствовалась неразбериха. Это не работает! Почему это не работает?
Я удвоила свои усилия, и он принял это за побуждение снять юбку, медленно расстегивая боковую молнию.
— О, Боже, Софи, — воскликнул он, меня тошнило, — ты пахнешь невероятно.
Я проигнорировала его и свои ощущения и поцеловала его сильнее. Моя юбка упала к лодыжкам, и я вышла из нее, мы шли к дивану его родителей. Внезапно он остановился и отвел меня на расстояние вытянутой руки.
— Иисус, — прошипел он, втягивая воздух. Окинул взглядом мое тело и подавил дрожь. Я стояла перед ним, только в белье с подвязками и в туфлях на каблуках с ремешками на лодыжках. Он неторопливо приблизился ко мне, его руки пробежались по моим волосам, затем опустились на плечи и спину, после охватывая мою задницу. — Ты гораздо красивее, чем я мог бы себе представить, Прайс.
— Спасибо, — сказала я, желая только убежать.
Разберись с этим, Софи. Ты немного невменяема от вашей игры.
Он томно поцеловал меня от шеи до подбородка и вдоль челюсти.
— Ты пахнешь, как, — он вдохнул, — вишневая кора и миндаль.
— Это мой шампунь.
— Я люблю его, — сказал он мне.
Он уложил меня на кожаный диван, ближайший к камину, утреннее солнце струилось из, казалось бы, невозможных углов. Это было красиво. Слишком красиво. Я почувствовала себя еще хуже.
Не понимая, что говорю это вслух, я прошептала:
— Очень светло.
— Мы можем пойти в мою спальню, — сказал он. — Там темнее.
— Пожалуйста, — я чувствовала себя доведенной до отчаянья.
Он подхватил меня, просунув одну руку под колени, а другую под спину.
Спенсер принес меня в свою комнату и положил на темные простыни. В комнате были жалюзи и темные шторы, сдерживавшие каждый дюйм света.
— Лучше? — спросил он.
— Намного, — ответила я.
— Так на чем мы остановились?
Он переполз на меня и лихорадочно поцеловал, его руки бродили по моему телу. Он лежал на мне, его рука взяла мое колено, перенося его себе на талию.
В этот момент я сломалась. Не знаю, почему я сделала это, о чем думала, почему мой обычно крепкий барьер оказался таким слабым, но молчаливая слеза начала катиться по моему лицу, и Спенсер отстранился.
— Софи? Ты плачешь?
— Нет, — настаивала я, ударяя по лицу в темноте и надеясь, что он не видит меня. Как унизительно.
Я никогда не плакала перед кем-либо. Никогда.
— О, Соф, — он успокаивал. — Ты плачешь.
— Мне очень жаль, — сказала я, нажимая на его плечи, чтобы убежать.