Сервитор медленно поднялся с кресла и обернулся ко мне.
– Неавторизованный доступ к системе, – прогудел он. – Сохраняю целостность устройства, – позолоченные руки потянулись к моему горлу.
–… сперва изолировать вторичные энергетические ячейки, – закончил техножрец.
Я уклонился от его ручищ и вытащил лазпистолет – мои прошлые сомнения относительно оружия в замкнутом помещении испарились во мгновение ока. Я нажал на спуск, надеясь попасть в уязвимое место, хотя опыт подсказывал, что большинство сервиторов на военной службе бронированы именно на такой случай. Однако в этот раз Император помог мне – болван отшатнулся назад, почти в равных долях истекая кровью, дымом и смазкой. Я добавил сервитору дубль[15], и он рухнул, приваливаясь к переборке.
– Отлично, он выключен. Более или менее, – я нырнул обратно на место пилота. – Что теперь делать?
– Вам нужен доступ к системе управления, – заговорила лётчица с почти неприличной поспешностью, но в таких обстоятельствах я вряд ли мог упрекать её в нарушении вокс-этикета. – Через ту же кафедру, на которой вы смотрели траекторию.
– Понял, – сказал я, несколько раз нажав случайные кнопки передо мной. – Что дальше?
Прогнозируемый курс на пикт-экране всё ещё заканчивался где-то внутри корабля – очевидно, там мы окажемся в виде кучи обломков. Конечно, крейсер уцелеет, пусть и потеряв несколько палуб, но челнок такого удара не переживёт, как и я.
– Справа от вас должно быть четыре переключателя, – продолжила летчица, – видите?
– Вижу, – подтвердил я и был готов дёрнуть ближайший, но вовремя вспомнил, что случилось с сервитором, и решил не трогать ничего, что сам не понимаю, пока не получу чётких указаний. Бросив взгляд в смотровое окно впереди, я немедленно пожалел об этом: «Морской оркестр» уже был виден – пока не в подробностях, но крейсер оказался близко, был очень велик и обескураживающе прочен.
– Это рули. От себя, чтобы поддать газа, на себя – чтобы ослабить. Руль вернётся в нейтральное положение, когда вы его отпустите. Это ясно?
– Кристально ясно, – заверил её я. Крейсер уже занимал почти четверть смотрового окна, и я надеялся, что моя наставница доберётся до сути раньше, чем он станет ещё больше. – Который мне нужен?
– Все, но сейчас дело не в этом. Вам нужно сбросить скорость. Задний ход должен быть слева – это большой рычаг, немного похож на гашетку.
– Нашёл, – сообщил я, гадая, почему бы им просто не подписывать все эти рычаги на понятном готическом.
– Поддайте на три секунды.
Я потянул рычаг и почувствовал, как через весь корабль проходит дрожь. Когда по моему мнению пришёл лучший миг, чтобы закончить трёхсекундный отсчёт, я отпустил тормоз и с надеждой обернулся к пикт-экрану. Точка столкновения немного сместилась к корме, но нет сомнений, что мне всё ещё грозит катастрофа.
– Сделано, – доложил я во всей уверенностью, которую смог вложить в свои слова. – Полагаю, я не могу просто остановить челнок и дождаться спасательной команды? – с надеждой добавил я.
– Не можете, – заверила меня летчица с выражением, похожим на искреннее сочувствие. – У вас слишком большой импульс, чтобы его ли… погасить, – по крайней мере, она тактично избежала слова «ликвидировать», что я оценил. – Если вы ничего не будете делать, то всё равно врежетесь, но в термоядерные преобразователи, а не в покои лорда-генерала, – что может уничтожить крейсер целиком. Неудивительно, что они все так нервничают.
– Тогда что мне делать? – спросил я, ощущая, как утекает каждая секунда. За смотровым окном уже расстилался металлический пейзаж, усеянный турелями и ауспиками, сияющий огнями иллюминаторов и капсул обслуживания, из которых пустоходы проводили свои таинственные обряды на корпусе.
– Выведите на пикт-экран процедуру посадки, – велела летчица, – Это должен быть третий пункт в афише.
– Понял, – я сделал, как она сказала, и изображение изменилось на почти знакомое – на экране появилось перекрестье прицела, вроде того, что бывает на орудиях. Я не был бортстрелком, но достаточно часто оказывался за главным орудием «Химеры», когда на это место не находилось других кандидатов, и всегда вставал на турель «Саламандры», которую использовал как свой личный транспорт, когда это сходило мне с рук[16]. Я даже ощутил первый укол вернувшейся уверенности. – Я должен перевести перекрестье на стыковочный узел?
– Мы изменили вам точку посадки, – в эфир вернулся диспетчер, чем немало меня удивил – я был так поглощён происходящим, что забыл о нём. – Вам будет проще сесть в отсек для крупных челноков, – скорее он имел в виду «мимо него будет сложнее промахнуться», ведь для тяжёлого грузового лихтера требуются двери в несколько сотен метров шириной – не сравнить с отсеками для пассажирских судов, вроде того, на котором находился я.