И потому так много алых светов
На белизне лирических одежд –
Закат горит, Последний из поэтов,
В тени вечерних ваших вежд.
Вечернему я поклоняюсь свету –
Последнему Поэту —
за то, что был весь день его прекрасен
и полногласен;
за то, что он, всю глубь свою изведав,
одним собой измерен – себя не предал,
себе был верен;
за то, что он – о, зная, слишком зная, чтоб верить и лю-
бить, но зная тоже, что без знамения – конец и край нам,
не уставал неволить и тревожить, о Имени послушествуя
тайном –
я поклоняюсь.
За то, что стон земли моей опальной он повторил, как хор
венчальный;
за то, что где прошел он – счастья вестью – там процвела
земля сухая песнью;
за то, что он – как мы, утрат во власти – избрал высокий
подвиг счастья –
я поклоняюсь.
За то, что он ни одного соблазна не миновал бесстрастно,
и принял знак безжалостного знанья, как веры крест,
за то, что, в мудрости-изгнаньи истлев, воскрес –
я поклоняюсь.
За то, что он – то, чем я быть могла бы, когда бы он был
тем, чем я была;
за песни дар не знающей пощады, им данный мне – слу-
чайно или вольно,
за то, что мне так ничего не надо – и так больно;
за то, что чем темней моя темница, моя земная плащани-
ца – его тем ярче багряница –
я поклоняюсь –
в прахе и на плахе, и в исступлении, и в страхе, я надрыва-
юсь, я искрами ударов рассыпаюсь, золой по ветру разве-
ваюсь, я задыхаюсь, исчезаю –
я поклоняюсь.
О, мой заклятый Друг
И мой заветный Враг –
Чем ваш воздушней круг,
Тем мой бездушней шаг –
В мистический испуг
Лирический зигзаг,
Орфический мой Друг,
Гностический мой Враг.
Так, вам – цветущий луг,
А мне – сухой овраг,
Мой нелюбимый Друг
И нежно-чтимый Враг.
Моих пучину вьюг
Какой измерит лаг? –
Не ваш ли, страшный Друг?
Не ваш ли, милый Враг?
Мой мертвый узел туг,
Мой стих и нищ, и наг –
Еще стяните, Друг,
Еще снимите, Враг.
Но греют, точно юг,
Щедроты ваших благ –
Неумолимый Друг
И милостивый Враг.
И черный мой недуг
Укачивает маг –
Как вал качает струг,
Как ветер веет флаг.
Не всякий близок,
Как этот дорог враг –
Мой ненавистный Друг
И мой любезный Враг.
ПЕСЕНКИ САЛЬЕРИ
Рондо
«Ты, Моцарт, бог» – по прихоти рожденья,
За вдохновенье не платя
Усильем долгим достиженья,
Ты пел, как дети, что плетя
Венок поют – без размышленья.
Не знал ты холода сомненья,
Не падал с облаков, летя.
«Ты, Моцарт, бог» – по прихоти рожденья.
Твои цветы, тебе цветя,
Не отцветали до цветенья.
И все сердца, без принужденья,
Твои по праву, чтя и льстя.
И я, в твоей тени грустя О блеске своего владенья.
Шепчу, как лист сухой хрустя:
«Ты, Моцарт, бог» – по прихоти рожденья.
Песенка («Не вашей матери рука…)
Не вашей матери рука
Вас приласкать чуть шевельнется –
И в сердце тронутом проснется
Неусыпимая тоска.
Ах, будь нежнее ветерка,
Что рано утром улыбнется,
Не вашей матери рука
Вас приласкать чуть шевельнется.
И сердце рвется, сердце бьется,
Как моль при свете ночника,
Когда вам нехотя близка,
Как по ошибке вас коснется –
Не вашей матери рука.
Баллада
Художник – служит красоте,
Но над прекрасным властен – гений
И режет крылья тот мечте,
Кто ставит грань для совершений.
Глухой для слабых сердца пеней,
Порви струну, аккорд беря,
Но будь – высоких вдохновений
Иерофант у алтаря.
И что за дело, если те,
Чьи кости – хрупких ряд ступеней
К недостижимой высоте,
Хрустят, как бедный лист осенний,
Когда для песнеприношений
По ним проходит – не смотря
Глазами, полными видений –
Иерофант у алтаря.
Он верен пагубной черте
Своих путей и дерзновений,
Он свят в жестокой правоте
Неумолимых искушений,
За жизнь — восторг самозабвений,
За душу – песню нам даря,
Хранитель смертных упоений,
Иерофант у алтаря.
Но если, в радужной тщете,
Изменит вещей немоте
И выдаст тайну откровений,
Земную персть благодаря,
То – обречен своей же тени
Иерофант у алтаря.
Песенка («Она его любила – как любилось…»)
Она его любила – как любилось,
И как любилось – я ее любил.
А он – полюбовался и разбил,
И даже не заметил, что случилось.
И что бы кем о ней ни говорилось,
И кто его и как бы ни судил –
Она его любила – как любилось,
И как любилось, я ее любил.
Легко, как сон чужой, он позабыл
Ее, меня – и выбрал новый stilos.
Но всё, что нам так горестно приснилось,
Я, за нее и за себя, простил –
Она его любила, как любилось.
Песенка («Смотри, я – воск в твоей руке…»)
Смотри, я – воск в твоей руке,
Твоим послушный цепким пальцам.
Его сбирали едким жальцем
В твоем же пчелы цветнике.