Дино Буццати
Тщетные меры предосторожности
Против мошенников
Лео Бусси, тридцатилетний торговый агент, вошел в филиал № 7 Национального кредитного банка, чтобы получить деньги по чеку на предъявителя – всего 4000 (четыре тысячи) лир.
В зале не было окошечек, а тянулся длинный барьер, за которым сидели служащие.
«Что вам угодно?» – любезно спросил один из них.
«Мне надо получить деньги по чеку».
«Пожалуйста, – сказал служащий и, взяв чек в руки, внимательно изучил его с обеих сторон. Потом сказал: – Пройдите, пожалуйста, туда, к моему коллеге».
Коллеге было лет пятьдесят. Он долго разглядывал чек, поворачивая его так и эдак, покашлял, внимательно посмотрел поверх очков в лицо клиента, потом еще раз на чек и опять на Бусси, словно рассчитывал обнаружить в них какое-то сходство, и наконец изрек:
«У вас здесь текущий счет?»
«Нет», – ответил Бусси.
«Удостоверение личности имеется?»
Бусси протянул ему свой паспорт. Служащий взял его, унес к своему столу, сел, перелистал все странички и начал выписывать в какой-то бланк номер паспорта, дату выдачи и так далее. Вдруг он замер, поправил очки и пожевал губами.
«Что-нибудь не так?» – спросил Бусси, и ему стало не по себе: похоже, его приняли за гангстера.
«Ничего, ничего», – ответил тот, непонятно улыбаясь. С этими словами он взял паспорт и направился за консультацией к заведующему, который сидел за большим столом в глубине помещения.
Они о чем-то посовещались, то и дело поглядывая на клиента. Наконец служащий вернулся.
«Вы впервые пользуетесь услугами нашего банка?» – спросил он.
«Да, впервые. Может, у меня там не все в порядке?»
«Ничего, ничего», – повторил служащий с той же улыбочкой. Затем он заполнил расходный бланк, дал его клиенту подписать, взял бланк обратно, открыл паспорт и стал сличать подписи. Тут у него, очевидно, возникли какие-то новые сомнения, и он вторично отправился советоваться с заведующим.
С того места, где стоял Бусси, слов их было не разобрать. (Сколько возни из-за каких-то четырех тысяч лир! – думал он. – А если бы мне надо было получить сто тысяч?)
Наконец служащий с божьей помощью во всем разобрался и вернулся к барьеру, пожалуй, даже разочарованный тем, что у него нет больше повода для дальнейших расследований.
«Теперь все. Можете пройти в кассу», – сказал он и вместе с паспортом вручил ему талончик с номером.
Когда подошла его очередь, Бусси протянул этот талончик в окошко кассы. Кассир, тучный мужчина с властным лицом, внимательно повертел в руках чек, заглянул в квитанцию, посмотрел на Бусси и снова на чек – казалось, он тоже пытается найти какое-то загадочное сходство между банковским чеком и живым человеком – и наконец пробил листок специальным компостером, затем еще раз внимательно рассмотрел бумажку и положил ее в стоящий сбоку ящичек. После чего он, почти священнодействуя, извлек из стола банкноты, профессиональным жестом пропустил их с хрустом между пальцами – одна, две, три, четыре ассигнации по 10 000 (десять тысяч) лир – и передал их клиенту.
Против шпионов
Антонио Ланчеллотги, крупный государственный чиновник и человек в высшей степени осмотрительный, встречает в министерстве заместителя инспектора Модику, с которым, хотя тот и ниже его по чину, приходится считаться: всем известно, что он доносчик.
«Ну, что слышно, дорогой Модика, – задает он глупый вопрос, просто так, из любезности, – что новенького?»
«О, – восклицает Модика, качая головой, – прямо хоть уши затыкай, можете мне поверить! В нашем министерстве только и знают, что злословить!…»
«О ком же?» – спрашивает Ланчеллотги и весело смеется.
«Да обо всех, ваше превосходительство, обо всех, даже о людях самых честных и имеющих безупречную репутацию».
«И о вас тоже, старина?»
«Ну как же, конечно, конечно! Ладно бы говорили только обо мне – я что? Последняя спица в колеснице. Так ведь и вас не жалуют, если уж говорить начистоту!»
«И меня?» – спрашивает Ланчеллотги с тревогой.
«Да не принимайте вы близко к сердцу, ради Бога! Все это гнусная клевета».
«Клевета? Но почему?»
«Хотите знать все как есть?… Да нет, нет, лучше не портить себе нервы!»
Но его превосходительство Ланчеллотти уже не может успокоиться:
«Давайте, давайте, дорогой Модика, выкладывайте… Имею же я право знать!»
Наконец, уступая его настояниям, Модика решается:
«Знаете, что они имеют наглость утверждать? Знаете? Что вы смутьян, что вы систематически клевещете на главу нашего государства маршала Бальтадзано, что вы…»
«Я? Я? Да я для Бальтадзано жизни не пожалею! Да я каждый вечер на сон грядущий обязательно читаю какую-нибудь вьщержку из его сочинений!»
Поглядев на него внимательно, Модика замечает: «Послушайте, что я вам скажу. Даже если бы так оно и было…»
«Что было?»
«Даже если бы вы действительно назвали Бальтадзано кретином… Да ладно, ладно, будем откровенны, ваше превосходительство, ведь разговор этот останется между нами: вы не заметили, что с некоторых пор наш маршал… ну, как бы это сказать… что он вроде бы уже не такой, как прежде. Конечно, он еще не совсем впал в детство, но…»
«Да вы что, вы что! – возмущается Ланчеллотти (а сам думает: «Вот он, шпик, вот он, провокатор. Как себя выдал!»). – Наоборот! Его последние выступления, на мой взгляд, еще даже лучше – если это вообще возможно – прежних, сильнее, ярче, глубже».
«А эта его, скажем прямо, негативная позиция в отношении планов коренного улучшения, предложенных министром Хименесом? Вы как, ее разделяете?»
«Еще бы! В этом вопросе маршал (здесь он повышает голос, чтобы его услышали и трое проходящих мимо сотрудников министерства) обнаруживает гениальное понимание подлинных проблем нашей страны! Наш великий Бальтадзано – это орел, дорогой мой Модика, Хименес в сравнении с ним… ну, не скажу воробей, но… почти! Наш маршал, дорогой Модика, – политический ум, равного которому в этом веке еще не было».
Трое служащих, остановившись, прислушиваются к разговору с огромным интересом. Потом один из них подходит к Модике и протягивает ему газету. Краем глаза Ланчеллотти видит какой-то заголовок, набранный крупным шрифтом.