– …
Неожиданное решение.
– Всё будет хорошо! Не волнуйся! Я ничего не буду с тобой делать! Мы просто поспим вместе! Я тебя и пальцем не трону!
Это целый талант – вызвать доверие и сразу лишиться его.
– Я не буду обнимать тебя как дакимакуру!
– Кажется, я понимаю, почему ты встречаешься с Арараги-куном.
Я начала подозревать, что это из-за Сендзёгахары-сан Арараги-кун стал таким.
А если подумать, весной Арараги-кун был почти таким же.
Да, это не моя вина.
– Ладно, поняла. Я бы не беспокоилась, даже если бы ты ничего не сказала.
– Правда? Спасибо.
Сендзёгахара-сан за что-то меня поблагодарила.
Эта девушка занимала неестественно высокое положение по шкале подозрительности.
– Возьми мою подушку. А я возьму папину.
– А? Ах да, а почему ты сама не можешь спать на постели отца?
В таком возрасте девушка должна чувствовать некоторое отторжение к своему отцу, даже если они семья. Нет, скорее, потому что они семья, – так что она не захочет пользоваться его постелью. Так я подумала, но, похоже, дело было не в этом, раз она взяла его подушку.
– Что? Если я воспользуюсь постелью отца, как же я буду спать с тобой?
– Понятно.
Необычно логично.
Сложно подкопаться.
– И, поскольку я влюблена в Папу, я буду слишком возбуждена и не смогу уснуть.
– Ты очень много мне рассказываешь.
Что это за семья такая?
Ну, я понятия не имела о том, какой должна быть «семья», и не могла шутить на эту тему.
– В любом случае, в каждом доме есть свои семейные отношения – например, Арараги-кун и его сёстры. Разве их отношения нормальны?
– Абсолютно ненормальны! – не подумав, энергично ответила я.
Если в двух словах, то отношения между родственниками очень опасны.
Они постоянно конфликтуют с логикой, и, что хуже, в последнее время приближаются к полной победе.
Ситуация была крайне угрожающей.
– С Карен-сан и Цукихи-сан я познакомилась не так давно. Когда они смотрели на брата, в их глазах было столько уважения… по сравнению с которым мои чувства к отцу вполне можно назвать «обычными».
– Хм.
Я не могла отделаться от ощущения, что она привела самый плохой пример, чтобы выставить себя в хорошем свете, но не будем вдаваться в подробности.
Прожив с теми двоими пятнадцать лет в одном доме, мы так и не смогли стать семьей – о таком не стоит рассуждать.
Даже этого дома сейчас нет.
Без дома мы и не можем быть семьёй.
– Ладно, ложимся? Ханеге…нет, Ханекава-сан.
– Знаешь, ты не могла случайно перепутать «Ханеге» и «Ханекава».
Эти слова похожи только первым иероглифом, но читаются они по-разному. Она не могла сделать это случайно, но теперь, когда Сендзёгахара-сан стала проявлять эмоции, я не понимала, когда она говорила серьезно.
Время – 8 утра.
Мы бы могли успеть в школу, если бы прямо сейчас выскочили из дома, но я смиренно сообщила Хосине, что сегодня не приду.
Я устроилась в постели с Сендзёгахарой-сан.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Мы пожелали друг другу спокойной ночи.
Даже этого я не делала довольно долго, и казалось, будто я впервые сказала эту фразу. Я говорила Румбе «доброе утро», но не могла ему сказать «спокойной ночи».
015
Конец воспоминанию.
– Полвторого дня… неплохо поспали. Ты только что проснулась, Ханекава-сан?
– Ага. Почти.
– Ха. Кто бы мог подумать, что я проснусь в одной постели с тобой?
– Пожалуйста, не говори так, будто мы любовники.
– Обычно я очень чутко сплю, но сегодня я спала довольно крепко. Интересно, почему? Может, из-за подушки.
– В смысле, из-за подушки твоего отца? Или твоей новой дакимакуры?
Ни один из вариантов не сулил ничего хорошего.
Но что это я. Я сама спала так хорошо, что даже не видела снов. Это подушка Сендзёгахары-сан такая удобная? Или её постель? Или моя новая дакимакура?
Нет-нет.
Не дакимакура. Не моя.
– Так. Хочешь есть, Ханекава-сан? Я собиралась приготовить завтрак… или, скорее, обед.
– О, хорошая идея. Я помогу.
– Пожелания?
– Никаких.
– Хорошо.
Сендзёгахара-сан выползла из постели и пошла в ванную. Наверное, она не любит браться за нож, пока полностью не проснется.
Она вернулась и пошла на кухню.
Я говорю «кухня», но с учётом размеров дома это почти та же комната.
– Хм-хм-хм, – мурлыкала под нос Сендзёгахара-сан, надевая фартук.
Почему-то у неё было хорошее настроение.
Может быть, она любила готовить.
Я вспомнила, как Арараги-кун жаловался на Сендзёгахару-сан насчет того, что она не готовит ему еду. Однако в последнее время я таких жалоб не слышала. Значит ли это, что он смог попробовать результаты готовки своей девушки?
– Ханекава-сан?
– Что?
– Если я медленно начну раздеваться, пока на мне не останется один лишь фартук, ты сочтёшь это «моэ»?
– Я истерику закачу.
– Вот как, – кивнула Сендзёгахара-сан и начала доставать еду из холодильника.
Похоже, в этот раз обойдёмся без лишних сложностей
Так как истерики закатывать я не умела, такой ход событий мне на руку.
– Кстати, Ханекава-сан, ты знаешь, что «мояси» можно писать теми же символами, что и «моэ»? С тех пор, как я об этом узнала, ростки [5] мне стали нравиться намного больше.
– Эм, нет. Не думаю, что от этого изменится вкус.
– Так что?
Сендзёгахара-сан повернулась ко мне с поразительно выразительным взглядом.
Направив на меня кончик ножа.
– Разве назвать кого-нибудь «ростком» – это не похвала?
– «Ростком»…
Честно говоря, мне было неинтересно. Но когда кухонный нож смотрит тебе в лицо, не стоит необдуманно возражать.
Но нож ей идёт.
– Какой рис тебе нравится, Ханекава-сан? Косихикари? Сасанисики?
– Хм, мы уже решили, что едим рис…
– Мы называем его «утренний рис», «дневной рис» и «вечерний рис». А хлеб мы бы называли «утренним хлебом», «дневным хлебом» и «вечерним хлебом».
– Звучит довольно удобно.
Но можно было бы просто говорить «завтрак», «обед», и «ужин».
В теории Сендзёгахары-сан хватало дыр.
– Хм, да. То, что «вечерний хлеб» будет читаться как «дощечка» – ещё одна дыра в твоей теории.
– Нет, есть дыры и побольше.
– В этом доме всегда есть Косихикари и Сасанисики?
– Нет конечно. Только таинственный рис.
– Таинственный?
– Ну, в слове «тайна» есть слово «рис».
– И что?
– Так может, это не «фирменный» рис, а «смешанный» рис.
– Этой шутке сто лет в обед.
Когда-то различные проблемы с производителями и смесями риса были основной темой для слухов.
Конечно, упомянутые проблемы не исчезли, просто их теперь не обсуждают.
– Всё нормально. Папа весьма разборчив, когда дело касается рисоварок. Она весьма дорогая, как видишь. Разве этот приборчик не выбивается из общего вида кухни?
– М-м-м…
Верно.
Зачем она про это упомянула? Оказалось, что рисоварка стоила больше, чем месячная арендная плата за эту квартиру.
Рисоварке в доме Ханекава уже пора было на пенсию, так что я втайне ждала повода воспользоваться этой.
– Ты умеешь готовить, Ханекава-сан?
– Да.
Слишком прямой ответ включал в себя разъяснение ситуации в доме Ханекава и был бы неприятен окружающим, так что нужно было решить, сколько можно рассказывать. Но поскольку я была здесь с её разрешения, то подумала, что стоит немного прояснить ситуацию.
Вдобавок, Сендзёгахара-сан уже встречала тех, кого я должна называть родителями. Так что не было смысла устраивать спектакль. Я говорила ей о том, что сплю в коридоре…
Нет.
Вопрос не в том, что мне стоит говорить или какой в этом смысл.
Я просто хотела поговорить об этом с Сендзёгахарой-сан.
Я не собиралась обманывать ее, ведь она так беспокоилась обо мне.
– Я готовлю себе сама.