Не стоит развивать.
Вероятнее всего, такие мысли приведут меня к правде, которую я не хотела бы видеть.
– О…
Как будто забыв о своем якобы случайном замечании, Эпизод-кун потерял интерес к диалогу и смотрел куда-то мне за спину.
Своим вампирским взглядом или чем там еще.
Он увидел что-то за моей спиной.
– Вот и она. Та, кто позвала меня сюда, не говоря зачем. Ну, когда я ее спросил, оказалось, что она была подружкой этого гавайского ублюдка, Ошино Меме, когда он учился в университете. Я не мог отказать.
И я обернулась…
054
Она называла себя Гаен Изуко.
В одежде, явно большей по размеру, она казалась изношенной… конечно, после того, как я не смогла определить возраст Эпизод-куна, я не особо хочу делать догадки о чьём угодно возрасте.
Я бы поверила, если бы она сказала, что ей за двадцать, но если она семпай Ошино-сана, то ей должно быть, по крайней мере, не меньше тридцати, хотя, если честно, мне она показалась подростком.
Вообще, несмотря на всё вышесказанное, она выглядела настолько хладнокровной, что попытка определить её возраст казалась бессмысленной – вокруг неё витала атмосфера отчуждённости.
Если бы прекрасный шедевр упал прямо перед ней, она бы посчитала бессмысленным и безвкусным учитывать время, эру и место, где он был создан, и, возможно, даже не задумалась о его создателе. В ней чувствовалась решимость, не допускающая несогласия.
И поэтому даже в изношенной одежде она казалась великолепной. А если бы обычный человек попытался надеть одежду размера XL, обладая телом S, показалось бы, что этот человек обладает паршивым чувством стиля, но, честно говоря, на ней она смотрелась изысканно.
Хотя она носила повернутую на бок бейсболку и стоптанные кроссовки, они казались частью её личного стиля.
– Эй, Зод, ты так и не пришёл на место встречи, так что я решила пойти за тобой. И что я вижу – ты флиртуешь с какой-то девушкой. Простите, что вмешалась.
Это были первые слова, которые я от неё услышала.
Она произнесла их с очаровательной улыбкой.
Её манера речи казалась очень неподходящей… как будто она детально описывала свои же действия.
Казалось, она пыталась скрыть это ощущение своей улыбкой.
– Хм? О… И это…
Потом она посмотрела на меня.
– Ханекава Цубаса?
– О, да…
Она вспомнила меня до того, как я представилась… я опешила.
Конечно, я уже изрядно удивилась, как Эпизод-кун сказал, что она была семпаем Ошино-сана. И даже если она слышала обо мне от Эпизод-куна или Ошино-сана, она не могла узнать меня после того, как я постриглась.
По крайней мере, если у неё нет чего-то вроде вампирского «взгляда».
– Да, это я.
– Боже, какая неожиданность. Благодаря тому, что я в кои-то веки решила сделать что-то сама, мне представился шанс встретиться с тобой. Я очень рада, Цубаса-тян. Сомневаюсь, что Меме рассказывал обо мне, но меня зовут Гаен Изуко. Я была его семпаем. Он звал меня Гаен-семпай или просто «семпай», – сказала она.
У неё в самом деле была странная манера речи.
Вообще, это она так странно представилась.
– Я с ней не флиртую, Гаен-сан… я просто увидел знакомую из своих воспоминаний и решил пройтись по дорожке памяти вместе с ней, – сказал выглядящий недовольным Эпизод-кун (хотя меня удивило то, что он хотел только этого), но Гаен-сан ответила:
– Ну, теперь уже неважно.
И похоже, ей это правда было неважно.
– Когда нагуляешься, начнётся гонка со временем. Ёцуги скоро будет здесь, но мы не можем ждать.
– Ёцуги? Кто это?
– Тебе не нужно этого знать, Зод. Хотя это не всех касается, и это не касается меня. Ну, честно говоря, я думала, что приедет Меме или Дейшу. Но эти двое просто не могут усидеть на одном месте. Кстати, я ни капельки не желаю видеть здесь Ёцуру.
– Ты когда говоришь, думаешь только о себе. Прекрати выражаться так, будто все вокруг понимают, о чём ты рассказываешь.
Эпизод-кун не пытался скрыть недовольства, как будто её такая реакция не касалась.
– Цубаса-тян, – обратилась ко мне Гаен-сан. В ее речи было слишком много свободы. – В обычной ситуации я бы попыталась влезть в вашу с Зодом беседу, может, даже купила бы вам обоим сока в автомате, если бы вы захотели, раз уж я тут одна взрослая, но ты слышала, в каком мы положении. Прости, но я заберу Зода.
– О… хорошо.
Я не возражала.
Напротив, если она заберёт его, то я вздохну от облегчения – с учётом всего, что я узнала, он всё равно был довольно страшным (вообще, я уже забыла о моменте смерти, но тело помнило – живот заболел), и я всё ещё стояла на дороге, ведущей в школу.
Проблем бы стало больше, если бы она предложила мне сок.
– Так что сейчас я не смогу помочь тебе с тигром. Придется тебе думать самой.
– А?
С тигром?..
Минутку… откуда она?
Она, наверное, услышала, что я говорила Эпизод-куну… нет, учитывая расстояние, вряд ли.
Вряд ли… хотя и в несколько иной степени, по сравнению с тем, как она угадала моё имя.
И мне показалось, что это было не чтение мыслей.
Всё-таки, когда говорила с Гаен-сан, о тигре я не думала.
– Хм? С чего такой странный взгляд? Да, я знаю о тигре. Нет ничего, чего я не знаю.
– Ничего… чего вы не знаете.
– Ага, – сказала она. – Я знаю всё.
Она светилась от уверенности.
Как будто и правда знала…
Как будто она имела представление обо всей истории.
– Ладно, уверена, сегодня или завтра ваши дороги пересекутся. Скоро ты сама дашь имя Кайи несравненной, невиданной силы, Воспламеняющему Тигру. Но никто тебе не поможет. Никто тебя не спасёт. Потому что это твоя проблема. Не моя и не твоего любимого.
– О чём…
На «чём» я лишилась дара речи.
Любимого?
– Я об Арараги-куне. Ты же не будешь отрицать, что знаешь его?
Гаен-сан произнесла это так, будто это было абсолютно очевидно и общеизвестно… как будто кто-то кроме меня знал об этом.
То есть…
– Ты и правда ничего не знаешь, Цубаса-тян… – сказала она, укоризненно глядя на меня сверху вниз.
Словно она жалела меня… словно симпатизировала мне.
Словно смотрела на жалкого ребёнка.
– Ты даже не знаешь, что ничего не знаешь. Думаю, ты не ведаешь о собственном неведении невежества. Ха-ха. Я столько раз повторила «неведение», как будто говорю о твоём пышном теле. Пошло. Я сама худая, так что мне есть чему завидовать.
– …
Но при этом, лучше не знать, чем знать, что ты не знаешь – даже безмозглое пугало сожалело о том, что знало о собственной глупости.
– О чём ты… – начала я. Мой голос дрожал.
Я не знала, почему он дрогнул.
Даже весной мой голос и тело так не дрожали.
– Да что ты… думаешь, что знаешь обо мне?
– Я знаю всё.
«Я знаю всё», – повторила Гаен-сан.
Снова и снова.
Как будто и раньше она много раз повторяла эту фразу.
Как будто она просто говорила «доброе утром» или «спокойной ночи» или «спасибо за еду» или «я закончила».
Повторяла.
Повторяла.
Повторяла.
– Я знаю, что ты ничего не знаешь. Но не стоит этого стыдиться, потому что никто в мире не знает всего. Все живут и, не ведая, лгут. Ты не исключение, ты не особенная.
– Не исключение… не особенная.
– Ты любишь, когда люди тебе об этом говорят, – сказала Гаен-сан.
Конечно же, как будто глядя на меня сверху вниз.
– Я знаю.
– …
– И конечно, я знаю всё о том, что руины той элитной школы, того памятного для всех вас, включая Меме, места, сгорели прошлой ночью… а, и ещё раз – я говорю о том, чего ты ещё не знаешь. Верно, «я-ничего-не-знаю»-Цубаса-тян?
055
Канбару-сан отсутствовала.
В итоге я практически влетела в класс перед звонком. (Метафорически, конечно же, я ни за что не стану бегать по коридорам, я и так весьма, нет, очень подозрительно выглядела, двигаясь так, будто участвовала в чемпионате по спортивной ходьбе.) Поэтому я успела побывать только в классе Канбару-сан на перемене после первого урока.
– О, это Ханекава-сан.