Крест понимающе кивал, хотя вопросов у него было много, а самый главный:
– Но где мы машину возьмем, я не угонщик, ты ведь тоже?
– Это да, – согласился Сыч. – Поэтому машина нам нужна с ключами и документами.
– План есть?
– Да, Одесса, есть. Время уже послеобеденное, но еще и не вечернее. В нашем зале одни мы, в соседнем тоже один столик только занят: три девицы свое празднуют. Думаю, обедать уже никто не придет. А потому нужна нам удача, а пока только все наоборот. Будем ждать посетителя с машиной, который зайдет сюда попить кофе или что-то в этом роде.
Гоша замолчал, подошла официантка, принесла кофе и убрала со стола тарелки.
– А потом? – Крест ждал продолжения.
– Потом будет потом, а пока кофе пей.
Так, потягивая американо, просидели они более получаса. Гоша смотрел в окно, не сводил глаз с парковки у входа в кафе, Крест томился: ему очень хотелось курить, в кафе было нельзя, а на улицу Сыч не пускал. А еще хотелось уйти, бросить все и уйти, он не зря предложил это, дело на волоске держалось, практически было провалено. Ждать, пока повяжут, – а он чувствовал: если не разбегутся, то повяжут. Но полмиллиона, в это просто не верилось, полмиллиона баксов оставить здесь и уйти? И потом, убийство на нем – как говорится, терять нечего.
И вот наконец подрулила бордовая «Тойота Рав4». Сыч забарабанил пальцами по столу. Открылась водительская дверь, и вышел мужчина навскидку средних лет, среднего телосложения, поставил машину на сигнализацию, сунул барсетку под мышку и вошел в кафе. Официантка подхватилась навстречу, улыбаясь. Он окинул взглядом нижний зал с тремя девицами, заглянул в верхний, где сидели Крест с Сычом, и выбрал тот, что с девицами, сел за свободный столик, бегло просмотрел меню, сделал заказ, затем, видимо, спросил, где туалет, поскольку официантка именно туда и указала.
Сыч одобрительно кивнул головой и заметил: «Нормальный человек перед тем, как будет кушать, должен помыть руки. Я посетил местный сортир, и, ты знаешь, Одесса, это место, подходящее для того, чтобы одолжить у баклана ключи от машины. Будь готов взять сумку, мою ветровку и, не торопясь, как дам знак, валить».
Крест напрягся.
Сыч встал и направился в сторону туалета, в кармане у него лежал заранее приготовленный пятак. Дверь оказалась незапертой. Это была небольшая комнатушка, где находилась раковина, баллончик с жидким мылом, бумажные полотенца, урна и дверь, ведущая уже непосредственно в отхожее место. Сыч вошел в предбанник и запер за собой на щеколду дверь.
Сначала он планировал ударить владельца ключей от машины рукояткой пистолета по голове, обычно так делали в фильмах, но в реальности он не знал, потеряет ли сознание жертва или крик поднимет на весь Подол, и решил не рисковать, ударить кулаком. У Гоши был хорошо отработанный нокаутирующий удар: как и положено полицейскому, он занимался в свое время и боксом, и борьбой, поэтому прямой удар в челюсть казался ему более надежным вариантом, но, подумав, решил все же прямой заменить на боковой, чтоб наверняка.
Сыч занял исходную позицию, стал чуть в стороне от двери, резервируя при этом свободное пространство для хука в пределах габаритов комнатушки, плотно обернул правую кисть носовым платком: травмировать руку было также ни к чему. Наконец скрипнула защелка, паз аварийного открытия, щелкнув, провернулся, опустилась вниз ручка, и дверь отворилась. Держась правой рукой за ручку, мужчина появился в дверном проеме, и в этот момент правым боковым чуть снизу, точно в подбородок, Сыч нанес стремительный удар.
Удар был сильный и, главное, неожиданный – мужчина рухнул, даже не вскрикнув, падая на пол в глубоком нокауте, загрохотал перевернутой урной. Сыч поднял с пола барсетку, открыл: документы и ключи от машины были там. Приподнял на человеке край свитера и выдернул из брюк пояс. Обмотал ремень вокруг шеи жертвы и, пропустив сквозь пряжку, затянул что есть силы петлю на шее, придавив голову коленом к полу, выждал минуты три, пощупал пальцами сонную артерию: сердце мужчины не билось. Не ослабляя удавку, приподнял тело как можно выше, обмотал ремнем дверную ручку и крепко завязал так, что тело оставалось висеть на удавке и походило все это на самоубийство.