Но это будет потом, а пока Цибуля ещё повалялся в постели, кое-как встал, докурил вчерашний «бычок» «Примы» и глотнул холодной заварки из чайника. За немытым окном под утренней сыпучей моросью люди спешили на работу, на рыбалку, на деловые встречи. Цыбуля же точно знал, что через несколько минут он отправится к Абдулле. Во-первых, потому, что больше идти не к кому. Во-вторых, потому, что в долг даст ширнуться только он. А в-третьих, потому, что очень надо, поскольку время уже поджимало, и ужас внутри него уже начинал пробуждаться мелкими плавными толчками и грозил выплеснуться паническим ударом.
Не теряя времени, Цибуля накинул видавшую виды куртку и вышел на улицу. По натоптанной дорожке к коттеджу Абдуллы ему надо было пройти через арку соседнего дома, но он предпочёл сделать немалый крюк, лишь бы снова не встретиться в проходе с неистовым Рыжим, так напугавшим их в прошлую ночь. У него до сих пор перед глазами стоит то оранжевое зарево, охватившее его противника, и при воспоминании об этом его начинает почему-то мелко и гадко трясти.
Но подобная предосторожность не уберегла его от внезапной встречи. Едва Цыбуля вышел на улицу, как едва нос к носу не столкнулся со спешащим куда-то давним неприятелем. Ему пришлось резко сдать назад и спрятаться за стоящий неподалёку микроавтобус, но Рыжий всё равно заметил его, бросив быстрый боковой взгляд, и поспешил дальше.
– Хорошо ему, бесу рыжему, – с тоской промолвил наркоман, глядя Сашке вслед. – Ему не надо каждое утро решать проблему, где наркоты взять.
Абдуллу он застал озабоченно осматривающим свои новые ажурные ворота.
– Вот шайтан! – приговаривал он, внимательно изучая состояние воротных петель и замков. – Такие хорошие ворота и на свалку выбросить пришлось. Какой редиска, однако. Никому плохо не делаю. Как все – купи-продай. Не хочешь – не бери! Очень надо – в долг дам, бесплатно даже дам, но ты понимай, уважай, зачем эпоксидка ворота портить.
– Тебе чего? – презрительно кинул он Цыбуле. – Опять накатило, а бабок нет? Ты помнишь, сколько мне должен? Ты девять кусков мне должен! Когда отдашь? Смотри, на счётчик поставлю, всю жизнь на меня пахать будешь, как ломовая лошадь за клок сена!
– Абдулла Хафизович, здравствуйте. – Цибуля угодливо дёрнул головой и преданно заглянул в глаза. – Абдулла Хафизович, я скоро отдам. У меня вот-вот пройдёт сделка крупная по бензину, и я сразу расплачусь. А вот сейчас, вы сами понимаете, очень надо. Я уже два дня. – Его передёрнуло от ужаса и заныло где-то внутри задёргавшегося желудка. – Уже второй день без дозы! Уже начинается! Я отдам, честное слово, отдам.
Абдулла цинично расхохотался:
– Это ж надо – честное слово наркомана. Это надо слышать.
Насмеявшись, он посмотрел на Цибулю и жестко вымолвил:
– Рыжего Сашку знаешь, соседа твоего? Так вот, с этого момента будешь за ним следить и мне докладывать. Каждый его шаг должен быть мне известен. Вечером будешь мне сообщать. А если что срочное – сразу мне на мобильник. Сейчас даю тебе три дозы, приди в себя и принимайся за дело. Упустишь – ничего больше не получишь, и долг из тебя вытрясу, как из драного мешка. Ты меня знаешь, я не филантроп.
Счастливый Цибуля, бережно взяв крошечные пакетики, преданно посмотрел в глаза благодетелю:
– Абдулла Хафизович, я завсегда, глаз не спущу! Этот Рыжий мне ответит! Мы со Штымпом его намедни в проходе у сорок девятого дома как начали лупить, ему живым бы не уйти. Так он что-то в руку взял и как весь засветится, прямо как фонарик китайский. А у нас волосы дыбом, как солома встали, и мороз по коже. Мы испугались и дали дёру!
– Это интересно, – медленно проговорил Абдулла. – И как это было?
Выслушав сбивчивый от желания поскорее «ширнуться» рассказ наркомана, Абдулла ещё внушительнее повторил, помогая себе указательным пальцем:
– Глаз не спускать с «Рыжего» и с его компании. Шкуру спущу! Марш за дело.
– А я его только что видел, Абдулла Хафизович. Он через озеро пошёл на Пограничную, наверное, к своим на стрелку.
– Даже так. Тогда срочно за ним. Если же они куда двинут, то иди за ними, но незаметно. Как что выяснишь, сразу звони мне. – Абдулла с сомнением посмотрел на долговязую характерную фигуру наркомана. – Ну да тебя и ночью на тёмной улице ни с кем не спутаешь. Ладно, проваливай.
Не чуя под собой ног, Цибуля кинулся обратно. Заскочив домой, он развёл часть белого порошка из пакетика в кипяченой воде, собрал затем жидкость в старый, с натёками ржавчины шприц, с облегчением вогнал иглу себе в бедренную вену и откинулся в старом протёртом кресле, ожидая волну сладкого кайфа. Она не заставила себя долго ждать. Появилась птичья лёгкость в теле, волна беспричинной радости обуяла его.