Так и сидели, потягивая кофе, глядели, как подкрадываются сумерки. Вроде солнце еще не собирается садиться, но тени растут, сгущаются, синеют, а птицы начинают галдеть, словно внезапно поняли, как много важных вещей надо успеть сказать друг другу перед сном.
Щенки тумана стали понемногу просыпаться и разбредаться по саду. Один забрался Трише на колени, явно намереваясь еще немного там подремать, но вдруг передумал, спрыгнул на землю и побежал обратно, к туманной стене. Остальные рванули за ним, а минуту спустя снова выскочили, счастливые, возбужденные, повизгивающие от восторга, и Триша сразу поняла, в чем дело. Это они встречают гостя, который, получается, уже пришел, и, значит... Ой!
— Ой, — выдохнула она вслух, когда из тумана вышел человек. То есть Трише сперва показалось, что оттуда вышла улыбка, а человек к ней просто прилагался, как раковина к улитке.
— Хорошо, что я пошел домой пешком, — сказал он. – Так и знал, что-то случится.
Поначалу гость был на редкость молчалив. Вежливо поздоровался с Франком и Тришей, выслушал их имена, назвал свое: «Нумминорих» — и снова притих. Даже по сторонам не особенно глазел. Смотрел на Макса, как ребенок на фокусника, но ни о чем не расспрашивал, только улыбался все шире, хотя с самого начала казалось – дальше некуда. На предложение пойти в дом кивнул с таким энтузиазмом, что голова чуть не оторвалась. И только усевшись за стол, сказал: «Извините, пожалуйста, на меня столько всего сразу навалилось!» — и закрыл лицо руками. Впрочем, улыбка все равно выглядывала из-под сомкнутых пальцев. Триша так и не поняла, как ему это удалось.
— Слишком много новых запахов, — сказал Макс Франку.
Тот кивнул, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся, зато Триша окончательно перестала понимать хоть что-то. С каких это пор кухонные запахи стали проблемой? Если бы у нее все еще был хвост, он бы сейчас изогнулся в форме вопросительного знака. Но Макс и сам сообразил, что Триша лопается от любопытства.
— У Нумминориха такое острое обоняние, что по сравнению с ним даже у твоих кошачьих собратьев вечный насморк, о людях уже не говорю. Обычно чуткий нос ему только на пользу, поскольку становится источником дополнительных удовольствий и чрезвычайно интересной информации. О любом новом знакомом Нумминорих может сказать не только где тот бывал и чем питался последние несколько дней, но даже откуда родом его далекие предки. Вернувшись вечером домой, он точно знает, что там творилось в его отсутствие: кто заходил в гости, какие покупки доставили, что, напротив, унесли и чем кормили на завтрак детей. Даже у нас, в Тайном Сыске, где все такие всеведущие, что хоть вовсе на глаза им не показывайся, он то и дело озадачивал коллег умением вынюхивать – в буквальном смысле слова — чужие секреты. Когда, скажем, наш всемогущий шеф начинал заливать, будто всю ночь просидел в засаде где-то в Речном Порту, мы все доверчиво выражали восхищение его стойкостью, и только сэр Нумминорих расспрашивал меня тайком: «Это он нарочно нас проверяет или действительно хочет скрыть, что сидел не в порту, а в «Лумукитанских ветрах»? То есть мне сейчас лучше промолчать?» Такой вот у него нос. А тут – иная реальность. Вообще все запахи непривычные. Представляешь, каково ему сейчас?
— Спасибо, Макс, — сказал гость. – Ты здорово объяснил. Ничего, я быстро приду в себя. В прошлый раз – помнишь, когда я увязался за тобой и Орденом Долгого Пути? – мне хватило буквально минуты; правда, там не было ни кафе, ни ресторанов, и даже в окрестных домах почти никто ничего не готовил. Запахи пряностей и еды – это как раз самое трудное. А здесь их несколько тысяч!
— Восемь с половиной, — гордо подтвердил Франк. – Наконец-то у нас объявился понимающий клиент. Очень интересно будет выслушать твои комментарии – позже, конечно, когда освоишься.
— Да какие уж тут комментарии, — не отнимая рук от лица, сказал Нумминорих. – Штука в том, что большая часть ароматов мне вообще незнакома. По их воздействию на организм я могу предположить, что это в основном пища, причем не просто съедобная, а вкусная и даже полезная для меня. И все! В этом, собственно, и трудность: я не могу опознать и хоть как-то классифицировать новые запахи, а значит — обработать информацию самым простым и привычным способом. В то же время некоторые ароматы все-таки вполне узнаваемы, и это окончательно сбивает с толку. Но не беда, я справлюсь.