Она отлично понимала вдову Никольского и знала, какими болезненными могут быть простые воспоминания. Мелкая никогда не говорила с Ним, но ей было тяжело даже смотреть на коробку. Что уж говорить о женщине, проведшей шесть лет с Олегом рядом?
Девушка открыла папку. Сверху лежал карандашный набросок какого-то пейзажа. Приглядевшись, Аня сообразила, что это площадь перед ВГУ. Вот знакомый «Чупа-Чупс»[i], здание главного корпуса. Места, которые она видела тысячу раз, вдруг показались ей такими далекими и чужими. Она впервые смотрела на них через призму чужого восприятия. Его восприятия.
Несколько натюрмортов. Вазочка с цветами, фрукты, ничего экстраординарного. Но нарисовано неплохо. Наконец, в руки Ани попался первый потрет. И правда, на нем Алена была гораздо привлекательнее, чем в жизни. Тогда у нее была другая прическа. Длинные локоны спускались на плечи, прикрывали часть щеки, придавая образу загадочность, губы приоткрыты в полуулыбке. Такой Он видел свою жену, вот в чем вся суть. И никакие красавицы были ему не нужны, потому что для Него Алена была самой красивой.
Аня поспешно затолкала рисунок под самый низ стопки. Она пыталась представить, как Никольский сидит, старательно вычерчивая замысловатые линии на белоснежной бумаге. Какое у него было выражение лица? О чем он думал, когда макал тонкие кисточки в краску? Что пытался вложить в свои рисунки? Можно бесконечно фантазировать на эту тему.
Впрочем, кое-что было понятно и так. Олег любил закаты. Несколько его работ были пропитаны светом заходящего солнца. Закат над лесом, в городе, над низкими крышами деревянных домиков. А еще он любил Алену. То и дело она мелькала на рисунках мужа, в виде простой деревенской девчонки или прекрасной полуголой нимфы. Олег упорно искал себя как художник, пробовал разные техники и стили. Но все равно оставался простым и понятным.
Аня положила очередную картину обратно в папку и застыла. Автопортрет. По ее мнению, сложнее всего было изобразить себя объективно, не приукрашая и не пытаясь ничего скрыть. И Олегу это удалось. На рисунке он был именно таким, каким Смирнова запомнила его, намного реальнее, чем на бездушных снимках. Никольский изобразил себя в профиль, со взглядом, устремленным в верхний правый угол, за границу листа. Девушка провела пальцами по шершавой поверхности бумаги, обвела линию шеи, коснулась щеки.
- Ань, глянь сюда! – тревожный голос Глеба вернул ее обратно.
- Что такое?
Рыжий молча протянул подруге раскрытый альбом. На одном из листов были нарисованы две машины. Правда, понять это можно было лишь по круглым черным колесам и огромным фарам, из которых выходили несколько ярко-желтых полосок – лучи света. Передние части машин были уродливо изогнуты, как если бы…
- Я нарисовал аварию. Вот машина моего папы, а это другая машина. Плохая, - затараторил мальчик. Глеб и Аня в ужасе переглянулись. – Она убила папу.
Смирнова застыла, не в силах отвезти взгляд от детского рисунка. А вот Глеб не выдержал и отвернулся. Они сидели у Никольских полчаса, не больше, но парень чувствовал себя постаревшим лет на десять. Он слушал сбивчивые рассказы Тоши вполуха, вспоминая свое детство.
Однажды маленький Глеб увидел у своего друга на стене листок. На нем было изображено все семейство: двое детей, мать, отец и лохматый пес, больше походивший на взбесившийся клубок шерсти. И тем же вечером решил запечатлеть своих собственных близких. Но когда брат, мама и бабушка были нарисованы, Глеб вдруг задумался: почему у него нет папы? Вот у Ярика есть папа, даже у Сопливого Кольки есть, а у него – нет. Младшему Булкину было очень обидно, от чего он громко расплакался и впервые в жизни по-настоящему разозлился.
Антона ждала та же чудовищная несправедливость. Сейчас мальчик вряд ли что-то понимает. Но пройдет время, и он задастся вопросом: почему у его сверстников полные семьи, а у него – только мать. Несчастная мать, хранящая свою боль в огромной коробке. И ответ: «Злая машина убила твоего отца», - его уже не удовлетворит.
Как раз в этот момент в комнату вернулась Алена с подносом. Пришлось рыжему собрать остатки своего мужества и прикинуться послушным гостем. Которому нравится кофе (Глеб не почувствовал никакого вкуса), и который способен не только согласно кивать.
Из дальнейшего разговора Аня узнала много нового об Олеге. Он увлекался скалолазанием, и вскоре заразил своим увлечением жену. Вечерами парочка пропадала на скалодроме, а летние каникулы проводила, ощупывая все более-менее подходящие возвышенности. Правда, с рождением Антона выезжать куда-либо стало проблематично, но Никольские надеялись, что с возрастом приобщат сына к любимому занятию, и уже втроем будут карабкаться ввысь.