- Даш, давай не будем об этом, а? Я ведь ничего тебе не запрещаю.
- Знаешь, - Злотова стащила полотенце и со злобой запулила им в парня, - мне это надоело! Скорей бы твой брат бы уже упокоился, может, тогда мы сможем стать нормальной парой.
Это было слишком. В первое мгновение Глеб просто опешил. Слова Даши совершенно не вязались с ее мягкостью и приветливостью. Словно в девушку вселился злой демон, заставивший произнести их. Она ведь сама каждый день интересовалась: «Как там Гриша?», - и сочувственно гладила рыжего по голове. Неужели в глубине души Дашка ждала смерти его брата?
А в следующий миг парень оказался на ногах. Раздался резкий звук пощечины. Было непонятно, кто больше испугался. Дашка беспомощно, даже как-то по-детски потерла ноющую щеку, а Глеб едва не воскликнул: «Прости, я не хотел!» Но потом понял: хотел, еще и как. Врезать ей так, чтобы голова мотнулась. Чтобы хоть на секунду Злотовой стало больно так же, как самому Глебу.
Он не стал дожидаться, когда Даша выгонит его. Молча вышел из спальни и принялся методично собирать вещи. Парень больше не злился. Ладонь жгло от удара, но на душе вдруг стало намного легче. Когда Глеб вернулся в комнату, девушка по-прежнему молча стояла рядом с кроватью, беззвучно плача. Он быстро сгрузил в сумку одежду, запихнул бритвенный набор и зачем-то бросил поверх всего недочитанную книгу.
- Я буду у Темы, - буркнул. И добавил уже тише: - Мы оба перешли границы.
Злотова ответила слабым, едва заметным кивком. Но так и не сдвинулась с места до того момента, как за Глебом закрылась входная дверь.
16 июня 2012, пятница
Хотелось кричать о долгожданной, хоть и короткой свободе. Три недели! Три недели без поездок в университет. И больше никаких микроскопов, от которых у Ани кружилась голова, а перед глазами мелькали какие-то абстрактные пятна. Теперь она бакалавр, практически официально. Осталось только получить на руки готовый диплом и все. В принципе, можно больше никуда не рыпаться, но девушка понимала: еще два года обучения могут сыграть большую роль.
И все равно, на душе было радостно. Летний вечер пьянил, ноги сами несли вперед, подальше от захламленных лабораторий и пыльных аудиторий. Первым делом Аня отчиталась матери по телефону. И неважно, что через час-полтора они увидятся, Валерия Петровна не выносила ожидания.
Вторым человеком, с которым захотелось поделиться новостью, была Катя. Но звонить ей мелкая передумала. Что Верди ей могла ответить, кроме: «Поздравляю, молодец»? Ничего. А потом разговор, так или иначе, свернул бы в знакомую Ане колею. Такой замечательный день ничем не хотелось портить.
Она несколько раз брала в руки отданный Аленой ежедневник, но ни разу не открыла. Волнение и страх тут были не причем. Аня просто поняла: ей неинтересно. Да вот так - просто и даже как-то обидно. У Него была хорошая жизнь, счастливая, и девушке этого было достаточно. Главное, что Глеб, наконец, перестал мучить себя ненавистью, главная цель достигнута. А подробности только портят общий вид.
Дверь соседской квартиры была не закрыта. Странно и подозрительно, учитывая, что Темка еще позавчера куда-то уехал, оставив Ане ключи от почтового ящика. Она напряглась. Вдруг к соседям забрались воры? В таком случае надо было срочно вызывать полицию, но девушка осталась стоять на площадке, напряженно вслушиваясь. Ни шагов, ни голосов, ничего. Тишина. Или гипотетические воры уже убрались, или…
Додумать не дал пронзительный крик, а потом характерный звук, с которым тяжелый предмет ударяется об пол. Мелкая подскочила на месте, а потом, не раздумывая, кинулась внутрь. Из комнаты рыжего раздался ужасный грохот, будто стул бросили в стену, а потом все стихло.
- Глеб?
Парень сидел рядом с кроватью, обхватив голову руками, как при приступе жесточайшей мигрени. Маленькая спальня превратилась в место побоища. Среди разбросанной мебели валялась настольная лампа, какие-то бумаги, детали компьютеров и сломанные часы. Те самые, сделанные из виниловой пластинки.
- Уходи отсюда, - глухо простонал рыжий.
- Что случилось? – Вместо того чтобы последовать совету, Аня сделала несколько шагов вперед и присела рядом с Глебом. – Это ты сделал?