- Не трогай его, Юр, он сейчас не в состоянии болтать.
- Да-да, точно. Ладно, пойду я тогда.
Потом они ужинали. Перед рыжим поставили тарелку с чем-то вкусно пахнущим. Желудок немедленно забурчал, требуя свое. Но стоило Глебу проглотить кусочек котлеты, как его дико затошнило.
- Глеб, если не можете, не насилуйте себя, - предложила Валерия Петровна.
И снова холод. Пронизывающий до костей, вымораживающий все внутри. Перед глазами стоял Гришка, живой и здоровый. Глеб помнил, как они зимой катались вместе на санках. Как настоящие бобслеисты. Старший разгонял импровизированный боб, а потом молниеносно оказывался позади младшего, и оба летели вперед. Тогда тоже было холодно. Но не так. Руки замерзали до потери чувствительности, в сапоги набивался снег, а шапка становилась насквозь мокрой. Но внутри горело что-то, не позволявшее навсегда замерзнуть. А сейчас Глеб напоминал сам себе сказочного мальчика Кая. И когда его начало трясти от невыносимой стужи, на плечи опустился тяжелый плед.
- Глеб, как ты? Ответь мне.
Аня сидела на корточках перед ним, заглядывая в лицо. Брови ее сошлись на переносице, уголки губ опустились. Она выглядела сейчас намного старше, чем обычно.
- Холодно…
- Тебе надо лечь, - почему-то решила подруга. – Мама разрешила тебе остаться у нас на ночь.
- Какая ночь?
Глеб непонимающе осмотрелся. Солнце давно зашло, кухню заливал искусственный белый свет. На небольших часах светилось время «23:15». Как? Когда он столько пропустил? Несколько часов растворились где-то, выпали из жизни рыжего.
- Я должен идти, - фраза прозвучала для парня совершенной бессмыслицей. Набором звуков, кружащихся на кончике языка.
- Нет уж, я все постелила. – Оказывается, Валерия Петровна тоже была тут. – Давайте Глеб, вам надо отдохнуть.
И он подчинился. Просто прошел вслед за Аней в зал, где для него был разложен диван. А потом вспомнил кое-что:
- Мне надо принять душ.
- Хорошо, я найду вам полотенца.
- Не стоит. Я к себе схожу.
Почему-то это казалось важным. Хоть какая-то толика независимости. Аня вызвалась проводить его до квартиры и подождать, пока тот вымоется. Словно он мог потеряться на лестничной клетке. Горячий душ немного согрел Глеба. Даже ледяной сквозняк стал дуть меньше, а голова прояснилась. Пока он мылся, так тщательно, будто смывал угольную пыль после работы на шахте, в ней начал формироваться план действий.
«Первое. Надо позвонить матери. Узнать, что и как. Второе - съездить к бабушке. Ей одной совсем там тяжело. Решить все вопросы с похоронами… Пожалуй, остановимся пока на первых двух пунктах».
Аня сидела на скамеечке в коридоре. Из-под двери ванной пробивалась узкая полоска света. Девушка нервно грызла ноготь, перебирая в голове все варианты: «А вдруг ему плохо стало? А если… если он, как Полина…», готовясь в любой момент броситься на спасение. Как она будет спасать Глеба, мелкая совершенно не представляла. К счастью, тот будто услышал ее мольбы. Щелкнула задвижка и в коридор выплыл несостоявшийся спасенный.
- Слава богу, - не удержалась Аня. – Ну что?
- А что? Мне лучше, правда.
Больше они ничего не сказали друг другу. Девушка все еще поглядывала на Глеба, пытаясь различить малейшие изменения в нем. А вот рыжий хотел только одного: уснуть. Мышцы из каменных превратились в ватные, глаза начали слипаться. Но стоило парню доползти до соседского дивана, как на него напала бессонница. Аня уже давно сопела в своей комнате, а Глеб ворочался с боку на бок. Он старался уснуть, забыться, но ничего не выходило.
Примерно часа в два ночи ей захотелось пить. Смирнова вылезла из своего укрытия, стараясь не шуметь, прошлепала до двери зала. Но на диване никого не было. Первой мыслью было паническое «сбежал!», но едва слышный скрип табурета на кухне успокоил Аню.
Рыжий сидел за столом, на том же месте, где и провел почти весь вечер.
- Ты чего?
- Попить пришла.
- Уснуть никак не выходит, - пожаловался Глеб.
- У меня тоже, - призналась мелкая. Налила себе воды прямо из-под крана, и залпом выглушила половину кружки, смешно булькнув. – Ничего, отосплюсь. У меня ведь теперь три недели отдыха.