Спустя час на кухню вошел недовольный Глеб. Вытиравшая в это время приборы Аня едва не уронила из рук ложку. Рыжий умел подкрадываться незаметно.
«Крадущийся тигр, что б его!» – выругалась про себя девушка.
- Что тут сгорело? – повел носом парень.
- Это я печенье жарила, - повинилась Аня.
- В смысле, пекла?
- Нет, именно жарила. Прости, Глеб, не стоило мне тут самодеятельность разводить. Ничего, я все на место вернула. Сейчас сковороду помою…
- Да не парься, - вдруг благодушно махнул рукой рыжий. – А чего ты в такую рань вскочила? Вместе с солнышком встаем, вместе с птичками поем, а?
- На меня иногда находит. Я, наверное, тебя разбудила…
- Вовсе нет.
Глеб не стал говорить, что проспал всего три часа, и чувствовал себя так, словно его переехал грузовик. Все тело ломило, а голова была вообще не его, а какого-то наркомана. Как ни странно, но вид суетящийся Ани не раздражал парня. Наоборот, даже в какой-то степени успокаивал.
Солнце окончательно поднялось над горизонтом, освещая каждый уголок просторной кухни. Она вся была отделана деревом. Панели на стенах, деревянная мебель, настоящий паркет на полу. Но больше всего Ане нравился обеденный стол. Она никогда не видела таких чудес: столешница из поперечного спила какого-то громадного ствола покоилась на переплетении толстых березовых ветвей.
Девушка покончила с уборкой и присела за него, рассматривая четко прочерченные годовые кольца. Глеб присел рядом:
- И где же печенье?
- А? – захлопала глазами Аня.
- Ты ведь не просто так все перемазала? - подколол парень.
- Только не смейся, прошу. Из меня повар как из Монсеррат Кабалье – балерина.
На удивительный стол опустилась неглубокая мисочка с неправильной формы ошметками зажаренной муки. Так, во всяком случае, показалось вначале Глебу. Он вопросительно приподнял бровь, взял одно печенье, повертел в руках и выдал:
- Ну, выглядит вроде съедобно…
- Да перестань. Похоже на раздавленные какашки, - уныло простонала Аня. Кормить Глеба не входило в ее планы.
Раздался смешок. Впервые за все дни, что они провели здесь, он улыбался. И ради этой улыбки Смирнова готова стать настоящей клоунессой.
- Я все же отважусь их попробовать. Только вот кофе сделаю.
- Сиди, сегодня никакого самообслуживания! Не бойся, с кофе я обращаюсь вполне сносно.
Стараясь следить за джезвой, а не за Глебом, Аня почти довела напиток до кипения, отставила и повторила процедуру три раза. Все, как пишут в умных книжках. Дождалась, когда гуща осядет, и вылила темно-коричневую жидкость в самую красивую, на ее взгляд, чашку.
- Ух ты! Не думаешь об открытии ресторана? – чисто символически плеснув сливок, поинтересовался Глеб.
- Только если с тобой вместе, - без всякой задней мысли ляпнула Аня. Потупилась и принялась грызть печенье. – Правда, с названиями у меня вечная проблема.
- Как тебе такое… - на полном серьезе задумался рыжий, - «Неказистые вкусняшки»? Или «Вкусная жуть». Будет пользоваться спросом на Хэллоуин.
- Вот вечно ты так, - поневоле надулась мелкая. – А знаешь, какое главное блюдо там будет? Апельсин в глазури из бетона, будет подаваться с молотком вместо ложечки.
Парень не ожидал такой вдохновенной тирады. И едва не подавившись выпечкой, захохотал на весь дом. Потом испугался, что может разбудить бабушку, и уткнулся лицом в ладони, продолжая похрюкивать. Отсмеявшись, поднял на Аню свои глаза-каштаны. И словно отругав себя за минутную слабость, вновь нахмурился и сухим тоном бросил:
- Ладно, оставим эти выдумки.
- Как печенье? – через пару минут не выдержала Аня.
- На вкус лучше, чем на вид. Хотя жестковато.
- Я и так улучшила первоначальный рецепт. Оно было еще хуже.
- Да нет, с молоком пойдет. Или вот с кофе тоже неплохо. Напоминает не очень свежее овсяное. Мне нравится, - для убедительности причмокивая, слопал Глеб еще одну штучку. – В смысле, я люблю овсяное печенье.