- В субботу. Вместе с матерью.
- Он же не собирался никуда, почему..?
«Он бросил меня», - не смогла договорить Аня.
- Не знаю. После оглашения завещания, Глебушка заперся у себя, долго сидел в комнате, а когда вышел, то объявил, что завтра уезжает. Всё.
- И ты не спросил о причинах?
- Почему же? Весь вечер пытал, да всё без толку. Хлебушек только сказал, что Гришка оставил ему какое-то письмо. И вот потому-то он и должен теперь ехать. Но о чем там говорилось, так выяснять не удалось. Ты же знаешь нашего друга – он настоящий партизан, – поделился парень. - Да ты присаживайся, я сейчас кофе приготовлю. Будешь?
- Лучше чаю… - тихо попросила мелкая. Впервые в жизни она отказывалась от своего любимого утреннего напитка.
Это было хуже удара обухом по голове и намного больнее пчелиного укуса. Однажды – Ане тогда было лет десять – девочка случайно прижала рукой пчелу, и та вонзила ей свое жало в палец. Она до сих пор помнила, как фаланги раздулись и почти две недели горели. А сейчас невыносимо горело внутри, будто Смирнова проглотила целый рой насекомых. Даже собственные мысли невозможно было разобрать из-за их жужжания.
Последнее время они с Глебом продолжали переписываться в привычной для них манере. То есть Аня начинала разговор первой, рыжий отвечал короткими, малосодержательными предложениями. Вчера приятели тоже болтали о всякой ерунде, но Глеб ни словом не обмолвился о переезде. И это расстраивало Аню больше всего. Они вернулись в отношениях к исходной точке. Как в каком-то заколдованном лабиринте без выхода, в котором куда бы ни поворачивал, все равно окажешься в центре.
Аня отхлебнула приготовленный ей чай, даже вкуса не почувствовала. Артем терпеливо ждал, пока она придет в себя, сосредоточившись на нарезке батона. Девушка не сразу разобрала его следующую фразу:
- Вообще-то я даже рад, что Глеб уехал.
Что-то в тоне Темы настораживало. Наверное, не свойственная ему серьезность и какая-то осторожность, что ли. Аня ожидала продолжения вроде «Теперь никто не помешает мне петь в душе», какой-нибудь шуточке в стиле Красношеева. Но его не последовало.
- Почему? – не найдя ничего умнее, напрямую спросила мелкая. – Вы поссорились? Глеб что-то плохое тебе сделал?
- Нет, - и снова нечто новенькое. Досада. – Хлебушка – отличный мужик.
- Тогда почему ты так говоришь? – продолжала допытываться Аня. Такое впечатление, что все окружающие сговорились завести от нее пару-тройку секретов и мучить намеками.
- Не почему, - совсем скуксился Артем. – Я рад… за него. Да, за него. Глебушка, наконец, перестал строить из себя обиженного ребенка. Ему все говорили, чтобы он бросал свои обиды и помирился с матерью. Кажется, мой друг внял советам. Вот и всё.
Парень отвернулся, и принялся мастерить себе новый бутерброд, несколько скромнее предыдущего, с сыром. Через летнюю тонкую футболку проступали напряженные мышцы, шея, казалось, и вовсе окаменела. Гостья недоверчиво сверлила соседа взглядом. Что-то в этой истории не срасталось. Объяснения Красношеева ее совершенно не удовлетворили. Девушка даже подумала: уж не выгнал ли Артем рыжего по какой-то причине? Все-таки Аня никогда особо не интересовалась взаимоотношениями приятелей. Глеб мало говорил об Артеме, а Темка почти всегда шутил над рыжим, так что не понятно было, насколько глубока их дружба. Может, как у нее самой с Катей – первая крупная ссора, и всё - прощай, дорогая подруга, то есть друг?
Пока Аня терялась в догадках и строила теории (все лучше, чем размышлять над подлым отъездом Булкина), Артем также изучающе рассматривал свою гостью.
Его всегда окружали девушки. Нет, Красношеев не был великим сердцеедом, да и не старался таковым быть. Просто он настолько быстро и легко мог наладить контакт почти с любым человеком, и не мудрено, что вокруг Артема постоянно увивалась пара-тройка девчонок. Кому-то парень серьезно западал в душу, но большинство пассий не выдерживало проверки временем, предпочитая оставаться в многочисленной армии хороших подруг и приятельниц. Сам Тема относился к женскому полу весьма положительно во всех отношениях. Большинство девушек он воспринимал в качестве прекрасных цветков, служивших украшением его безоблачного существования. И лишь редкая чаровница могла настолько завлечь Красношеева, чтобы заставить парня не спать и мечтать о чем-то большем, чем несколько вечерних прогулок.