- Это фантазия, - почти неслышно повторила Аня.
- Что, прости? – тронула ее за плечо Инна.
- Ничего. Просто я свечусь в ультрафиолете, - совсем уж запутанно ответила Смирнова. – Извините, ребята, но всё это чушь. Мы сами себя понять не можем. Не можем контролировать своих демонов, а пытаемся разогнать чужих. Я боюсь честности. Да. Прежде всего потому, что она открывает тебе глаза на самого себя. Столько лет я страдала, и мне это нравилось. Хрустальный замок, прекрасный замок, в котором можно вечно бродить, пока кто-то не возьмет молоток и не расколотит мутное стекло. Пока все не осыплется, обнажая окружающую тебя помойку вместо ухоженного сада. Я столько лет смотрела сквозь стены, видела мусорные кучи, говоря себе, что это – цветущие вишни…
- О чем ты? - вытаращился на нее Артем. – О Глебе?
- Да, о нем. О человеке с молотком. С такой милой кувалдой. Разнес всё, перевернул, вывернул наизнанку. А потом бросил меня…
- Господи, - донесся ядовитый голос Дашки. – И после этого ты смеешь утверждать, что Глеб тебе не нужен? Я всегда знала, надо держать его подальше от тебя.
- Перестань, - неожиданно зло откликнулся Тема.
- А то что? Неужели… - но Злотова не договорила.
- Заткнитесь оба! – приказал Дима. – Аня, или высказывайся по существу, или дай продолжить проверку тестов.
- Хорошо. Тогда буду краткой. Я ухожу из Клуба.
- Но почему? Мы тебя чем-то обидели? – заботливо спросила Инна.
- Нет. Просто для меня уже нет смысла здесь оставаться. Вы очень хорошие люди. И я искренне желаю вам добра. Но на собрания больше не приду. Простите.
- Анют, подожди! Да что с тобой? – вскочил до того молчавший Валера.
- Со мной всё нормально. И не стоит меня уговаривать, не выйдет. Это мое окончательное решение.
Аня встала, сгребла со стола свой тест и вышла в коридор. Ее провожали молча, одними взглядами. И в каждом знакомом, почти родном лице девушка видела неодобрение.
«И ладно, - подумала Аня, закрывая за собой входную дверь. – Быть белой вороной не так страшно. Намного лучше, чем всю жизнь оставаться глупой курицей. Вот она – честность».
1 августа 2012, среда
Когда он уснул? Во сколько? Слабый луч света, пробивавшийся сквозь брешь между шторами, падал ровненько на циферблат старых часов. Со своим будильником Глеб не расставался никогда, всегда первым делом клал тот в сумку. Раньше зубной щетки или смены белья. Будильник был самым обыкновенным: простоя зеленая коробка с тремя стрелками и отсеком для батареек. Ни точностью, ни красотой часы не отличались, но именно по ним рыжий сверял свое время.
Всю ночь он пробыл на границе яви и сна, в стране, в которой живут самые безумные идеи и замыслы. Там мысли, словно пугливые цапли, прячутся за высокими стеблями тростника из спутанных чувств и полупрозрачной завесой ощущений. Глаза парня были закрыты, но голова неустанно работала.
Вначале он воображал, представлял себе встречу с отцом. После рассказов сестер Константин Шубин перестал быть тенью, плоской фигурой с черно-белой фотографии. И все же Глеб не знал, как отец отреагирует на его появление. Сказать по правде, парень боялся. Конечно, рядом будут Ирина с Юлей, но ему хотелось ощутить поддержку кого-то более знакомого. Кого-то из прежней жизни, из жизни, когда он был Глебом Анатольевичем Булкиным, и знать не знал ничего о своем истинном происхождении. Отец в его представлении предстоял то грозным, то, наоборот, плачущим от счастья. Все варианты развития событий были равновероятны. И потому Глеб быстро отставил всякие размышления о завтрашней встрече и сосредоточился на другом.
Сейчас он жил вместе с матерью в квартире Стаса. Ни он, ни Алина Викторовна дома почти не появлялись. Руководство компанией съедало огромное количество физических и душевных ресурсов.
Однако выходные были священны. Глеба всегда мутило от любого вида традиций, как общественных, так и семейных. И он считал, что уж принимать пищу человек может когда угодно и где угодно, если у тебя есть аппетит. Потому к обязательным совместным ужинам приспособился не скоро. Во-первых, парень привык перекусывать около пяти (такого уж было прежнее расписание Глеба), а в восемь – набивать желудок так, чтобы спокойно спать до утра, не мучаясь кошмарами о свиных отбивных и горячем супе. Но в доме Стаса было положено собираться на последнюю трапезу ровно в половину седьмого. Ни туда, ни сюда.