Старшая сестра радостно взвизгнула, но потом заметила рядом с братом женщину:
- Добрый день. А вы…?
- Моя мама.
- О, ясно. Проходите, - посторонилась Ира и шепотом добавила: - Отец уже приехал.
В гостиной действительно сидел мужчина и пил чай. Пышные рыжие волосы явно поредели за прошедшие годы. У висков, так и вовсе, появились глубокие залысины. Элегантный костюм, пиджак от которого висел у входа на стуле, подчеркивал статную фигуру. Мужчина также внимательно рассматривал гостей.
- Пап, я хочу тебе кое-кого представить… - сидевшая рядом Юля нерешительно нарушила затянувшееся молчание.
- Вы ему ничего не сказали? – оборвал ее Глеб.
- Мы не знали, как лучше, - за спиной возбужденно сопела старшая Шубина.
- Алина? Алина Булкина?
- Привет, Костя.
- Как ты… откуда? Сколько мы не виделись? Двадцать лет, если не больше!
Мужчина торопливо вскочил, протягивая навстречу Алине Викторовне руку. Та нерешительно вытянула в ответ свою.
- Почти двадцать четыре, - уточнила она. – Мы не виделись с ноября восемьдесят восьмого.
- Точно-точно. И все-таки я не совсем понимаю, как ты меня нашла. Девочки, это вы устроили?
- Пап, пап, послушай, - предприняла вторую попытку всё объяснять Юля. Но ее снова оборвали самым беспардонным образом.
- Я ваш сын, Константин Казимирович. Меня зовут Глеб.
- Сын... дайте мне минуту. То есть… в смысле, сын? – вытаращился мужчина. Ноги его подкосились, и он бухнулся обратно в кресло. На секунду показалось, что сейчас его хватит удар от такой неожиданной новости.
- Папочка, в таком возрасте пора знать, откуда берутся дети, - не удержалась от каверзы младшая из сестер. – Глеб нашел нас примерно месяц назад. Рассказал потрясающую историю. Вначале я ему не поверила…
- Помолчи, егоза! – прикрикнул Шубин. - Алина, это правда?
- Да, - потупилась женщина. – Прости, Костя, что не сказала.
- Так. Ира, принеси-ка мне виски. Кажется, я перестал вообще что-либо соображать. И вы тоже садитесь.
Следующую четверть часа Константин Казимирович молча пил, слушая сбивчивый рассказ бывшей любовницы и постоянно косясь на рыжего парня.
- Вот, - старшая дочь сунула ему под нос какую-то бумагу. – Этот тест – доказательство того, что Глеб – наш брат.
- Убери, я это и без тестов вижу, - отмахнулся мужчина и вдруг уронил голову на сцепленные руки. – Почему, почему ты ничего не сказала, Алина? У меня есть сын, черт подери. Взрослый сын… Я ведь звал тебя с собой, умолял.
- Ты отлично знаешь, я бы ни за что не бросила Гришу.
- Да, конечно. Но ведь ты могла мне написать, дать как-то знать.
Рыжий посматривал то отца, то на мать. А та совершенно скукожилась на своем краешке дивана и выглядела раздавленной. Кажется, только сейчас до нее дошло, к чему привела ее политика невмешательства в чужую жизнь. Однажды она решила за троих, не понимая, что подобное решение влечет за собой тройную ответственность, а ошибка будет стоить втрое дороже. Арифметика действует не только в бездушном мире чисел.
- Ладно, что было, то прошло, - произнес парень.
- Значит, Глеб… неплохое имя. Иди сюда, дай-ка я тебя рассмотрю хорошенько.
Рыжий послушно поднялся и подошел к отцу. Шубин прищурился, покрутил головой, как фотохудожник, ищущий лучший план для съемки, и вдруг с силой привлек сына к себе. Неподалеку раздались всхлипывания и шумное сморкание.
- Ну вот, и зачем я только красилась?! – возмутилась Юлька.
- Замолчи, егоза! – хихикнула Ира.
Кажется, Глеб уже начинал привыкать к подобному проявлению сестринской любви.
Эпилог
Кусочек космоса в ладонях, кусок неба на земле.
Я никогда уже не вспомню, что было мной, что есть не мне.
Пусть затхлый сумрак ожиданий сгустится здесь в последний раз,
Мне бесконечное прощанье короче, чем его рассказ.
И граней темных перегибы не отражают больше тьму.
Комет двух быстрых середины пересеклись теперь в одну.