- Пожалуй, можно обойтись чем-то одним. – Девушка запихнула остатки бутерброда в рот и принялась тщательно вытирать пальцы салфеткой.
- Отлично, тогда записывай номер! – не удержался от смешка рыжий. – Пойдем, лучше. У меня на сегодня грандиозные планы. Сначала мы зайдем в один отличный канцелярский магазин и все там купим. Потом я покажу тебе мое любимое место в городе.
Почти весь путь до магазина прошел в молчании. Но стоило ребятам оказаться среди тетрадок, карандашей и папок, как оба оживились. Глеб хватался за каждый предмет, начинал болтать о его преимуществах и недостатках, заполнял пространство между собой и Аней ничего не значащим трепом.
- А как тебе этот? – девушка взяла из стопки альбом. – Плотные страницы, и обложка что надо. Не нравится?
- Не очень. Ты плохо относишься к розовому, а я – к оранжевому. У меня аллергия на этот цвет. Когда я смотрю на мандарины, например, у меня начинают чесаться нос и слезиться глаза. Именно поэтому я обычно ем цитрусовые с закрытыми глазами.
- Опять издеваешься? – не поверила Аня.
- Нет, просто немного преувеличиваю. Но лучше посмотри альбом с другой обложкой.
- Хорошо. Зеленая пойдет?
- Вполне. – Глеб подошел поближе, оказавшись прямо за спиной девушки. Она сдвинулась назад, уткнувшись затылком парню в грудь. – Осторожнее. Думаю, с главным мы разобрались.
- Надеюсь, - откликнулась Аня. И рыжий мог поклясться, что она имела ввиду вовсе не будущий скрапбук.
21 марта 2012, среда
Неделя прошла весьма плодотворно. Количество заказов в мастерской выросло, так что Глеб иногда возвращался домой в восемь, а то и в девять вечера. Но даже в те дни, когда ему удавалось вырваться с работы пораньше, у парня не было и минуты отдыха. То кран на кухне потечет, то родители Артема приедут, когда их любимого сына не будет дома. А еще регулярные посещения Гриши. Таким образом, с соседкой рыжий смог увидеться только один раз, снова столкнувшись с ней перед лифтом.
И вот сегодня Глеб решил компенсировать свое невнимание к Ане.
- Добрый вечер. Что вы хотели? – Дверь сто четвертой квартиры открыла незнакомая женщина.
- Я - Глеб. А Аня дома?
- А-а, понятно. Значит, вы тот самый молодой человек, о котором она столько рассказывала. Что ж, входите, мне надо вам кое-что объяснить.
По спине скользнула капля пота. Рыжий почувствовал себе преступником, хотя никак не мог понять, в чем заключается его преступление.
- Садитесь. Аня еще не вернулась с занятий. Меня зовут Валерия Петровна. Как я понимаю, моя дочь ничего вам не рассказала? - Глеб не ответил. – Она не любит касаться этой темы. Я понимаю, девочка не хочет выглядеть белой вороной. Но раз вы с ней так подружились, то обязаны знать об особенностях Анны.
- Каких особенностях? – рыжий сглотнул густую слюну. Чем дольше говорила женщина, тем больше он запутывался.
- Аня очень больна. Она не может вести такой же образ жизни, какой ведут здоровые люди. Ей противопоказаны любые нагрузки. Никаких тяжестей, максимум, что Аня может поднимать, это пишущую ручку или ложку.
Из коридора послышался какой-то шум. Скрипнула дверь, и знакомый голос разнесся по квартире:
- Мам, ты дома? Я в пробку попала, поэтому задержалась. Знаю, что нужно было позвонить… Глеб?
- Привет.
Как он мог раньше этого не видеть? Эта неестественная бледность, синеющие на морозе губы, частое, слишком шумное дыхание. Макияж не мог скрыть удручающих признаков. Но ведь Глеб не медик. Он никогда не сталкивался с больными людьми. С болеющими, но не больными.
- Ты ему сказала? – без осуждения, скорее с усталостью спросила Аня у матери.
- Ань, твой друг должен знать обо всех рисках.
- Ну да.
- Наверное, мне стоит уйти. - Рыжий поспешил откланяться.
Хорошенько обдумать полученную информацию ему не дали. Не успел парень зайти домой, как раздался звонок в дверь.
- Глеб, я должна тебе все рассказать. – Аня заметно нервничала.
- Я не хочу тебе вредить. Если наши прогулки сделают хуже, то надо их прекратить.
- Хуже? – вдруг истерически хохотнула девушка. – Куда хуже-то? Я и так чувствую себя трупом, который по непонятной причине все еще шевелится. Глеб, не бросай меня… Моя мать – врач, она знает все о моей инвалидности. Но она ничего не знает о том, какого мне.