Выбрать главу

- А вы только психологию больных изучаете?

- Да нет. Мы иногда просто делимся друг с другом своими страхами, какими-то идеями. Например, осенью у нас был конкурс рассказов на заданную тему: «Что для вас осень?». Знаете, было очень интересно потом слушать объяснения авторов, какие-то истории из детства, о картинах, которые они видели, пока творили.

- Звучит заманчиво, - несмело протянула Анна.

- Не знаю… как-то больше на общество анонимных алкоголиков похоже. Не в обиду, народ! Хотя что-то в этом есть. Помнишь, Анька, тот случай с твоим стихом в школе?

- Какой случай? – Сашка пододвинул стул поближе.

- Да так. Мы в школе проходили Мандельштама, - нехотя начала Аня. 

- «Я список кораблей прочел до половины[3]…»Помню, помню, - хмыкнул парень.

 

- Так вот, одна из наших одноклассниц вместо его стихотворения выучила Анькино. Вышла к доске, прочла, как будто, так и надо.

- И чего? – Заинтересовано просунула голову Инна.

- Ничего, «пять» поставили, - будничным тоном закончила Катюха. – А вот дальше началось самое интересное. Ее начали спрашивать, о чем стихотворение, как она понимает мысль поэта и прочее. Вот тут и наступил апогей! Маринка долго и запутанно что-то говорила о метафорах между нелегким творческим путем и рекой. В общем, такая ересь понеслась! У Аньки в это время лицо было, как старая свекла: красное и сморщенное.

- Мне было дико стыдно… - призналась девушка. – И очень неприятно. Конечно, здорово, что мое графоманство прокатило, но мне стало жаль настоящих поэтов. Вот так сидишь, думаешь, пытаешься через рифмы передать свои чувства и мысли, а потомки потом разжевывают их, превращая в обычный ритмический фарш. И хорошо, если только критикой обойдутся. Хуже, когда вот так начинают видеть в строчках то, что автор туда вовсе не закладывал. Современным творцам легче: всегда можно написать пояснения. А умершим? Их задумки коверкают, отражают в кривых зеркалах. Делают из душевных волнений суррогат какой-то.

- М-да… - задумчиво почесал затылок Димка. – Чувствую я, девочки, нам есть о чем с вами поговорить. Вы в пятницу после трех свободны?

- У меня пять пар.

- Брось, - Катя всегда относилась к учебе с большим пренебрежением, чем ее подруга. Но это не мешало ей быть одной из лучших студенток на своем курсе. – Семестр только начался, можно позволить себе небольшое послабление. Мы свободны.

- Как знаете. Тогда давай свой телефон, я тебе отзвонюсь, скажу, где точно встречаемся, - потребовал Димка. – И да, Аня? Принеси свои стихи. Думаю, пора поэту расставить все точки над «ё».

 

27 марта 2012, вторник

Глеб едва перетащил тяжеленную сумку через порог. На сей раз его бабушка превзошла саму себя, в последний момент добавив к его багажу три литровые банки с вареньем. Почти три часа парень трясся сначала в рейсовом автобусе, потом в забитой народом маршрутке, не зная, как разместить свой скарб так, чтобы ничего не разбилось и не разлилось.

В дальней комнате кто-то весело смеялся. Наверное, Тема привел в дом очередную подружку «помочь с конспектами». Не хотелось отрывать приятеля от такой приятной компании, но у рыжего просто отваливались конечности, а спина стала деревянной. Хотелось завалиться на кровать и не двигаться до самого вечера.

- Тем, я дома! – прокричал Глеб, опускаясь на скамеечку в прихожей.

- О, здорово! – Из недр жилища выполз сам хозяин, одетый в просторную футболку и застиранные домашние шорты.

Только сейчас Глеб ощутил, насколько жарко в помещении. Едва весна заявила о своих правах, растапливая остатки снега и заставляя древесный сок бежать вверх, как квартиры превратились в пустыню. Вся загвоздка состояла в том, что как только коммунальщики отключат отопление, температура за окнами тоже поползет вниз. Закон подлости – единственный из всех законов, по-настоящему неотвратимый и действующий всегда.

- Глеб? – В коридор несмело выплыла Аня. – Ты откуда?

- От бабушки, - ответил за друга Темыч. - Как там Тамара Федоровна поживает?

- Нормально. Просила передать тебе привет и твой любимый пирог с курицей. Боюсь, правда, он слегка помялся. Это какой-то кошмар: народу больше, чем людей! – возмутился рыжий, стягивая с себя пальто.