Ты не пишешь на старой бумаге чей-то облик приятно – простой.
Ты не ходишь на свадьбы и пляски, у ромашки не рвешь лепестки.
Не играешь кокетливо в прядки, отраженья не любишь свои.
На простынке следы твои четки, и расчетлив в рисунках узор.
Не выносишь ты ссоры метелкой, только пыль канцелярий и сор.
Говорят про тебя, что железо, что в душе только формул штрихи.
Для тебя все наверно полезно, что неважным считают они.
Пожимаешь плечами на письма, над любовью смеешься чужой.
Но затянуты раны от жизни черной, слезной несчастий смолой.
И найдется ли тот, кто разденет твою нежность опять до гола?
Кто изучит по клеточкам тела все мечты, всю тоску, все слова?
Ты не веришь в приметы и знаки, ты не споришь, и, в общем, права.
Ты холодная, светлая тайна. Ты как пуля – пряма и трезва.
Ты не веришь в поверия древних, в жажды жизни неверный закон.
Может, все это кто-то изменит, кто с тобою пока незнаком?
Может, кто-то раскроет всю прелесть горьковатой твоей остроты?
Может, кто-то под ноги постелет золотые, как радость цветы?
А пока ты не веришь, не помнишь, ты не учишь, и вновь не ведешь.
Вновь узоры простые рисуешь… и кого-то одетая ждешь.
10 апреля 2012, вторник
- Я никому не признавалась, но мне очень нравится, есть мороженое деревянными палочками. Не ложками, не грызть его или лизать, а потихоньку зачерпывать кончиком палочки и посасывать вместе с деревяшкой.
- Знаешь, - Глеб откусил краешек вафельного стаканчика и со смешком продолжил, - твои признания звучат…
- Как порнография, знаю, - рассмеялась Аня. – Но это правда! Такое впечатление, что производители пропитывают эти палочки чем-то эдаким. Сиропом, например. Причем темные палочки намного вкуснее, у них такой карамельный привкус… м-м-м…
- А мороженое? Или оно совсем не важно?
Парочка как раз дошла до перекрестка и теперь терпеливо дожидалась зеленого сигнала. Основной поток машин проехал, и пешеходы было ломанулись через переход. Аня сделала шаг вперед, но Глеб поймал ее за локоть:
- Не будь овцой среди баранов. Стадный инстинкт никогда не доводил до добра.
- Быть отличным ото всех тоже обычно не выгодно, - парировала девушка, но включила заднюю передачу. – Хотя с точки зрения эволюции именно отличные особи являются необходимой движущей силой для появления более узкоспециализированных популяций и видов.
- Чего?
- Да так. Кстати, вкусное мороженое. Но я больше шоколадное люблю. Или фисташковое. Ура, мы дождались зеленых человечков!
Светофор переключился со «стой» на «иди», и ребята двинулись вперед. Они уже два часа слонялись по городу, постоянно останавливаясь, чтобы зайти в какой-нибудь магазинчик или сфотографироваться на фоне красивого здания. И сейчас их прогулка, похоже, подходила к концу. До остановки, с которой можно уехать домой оставалось не более трехсот метров. Аня искренне надеялась, что парень «пропустит» ее и еще пятнадцать, а то и двадцать минут они побудут вместе.
Глеб оказался почти таким, каким она его представляла, выслушивая Димкино задание. Ироничным, но добрым. Берущим все под свой контроль. Ей нравилось с ним спорить и постоянно припираться по любому поводу, как парадоксально это бы не прозвучало. Но Глеб умел вовремя отступать и идти на компромиссы. Он слушал Аню со всем вниманием, совершенно не показывая, что ему скучно. Хотя порой самой девушке хотелось надавать себе подзатыльников за некоторые откровения. Глеб держал дистанцию, как в переносном, так и в прямом смысле. Не пытался взять за руку, не пыхтел над ухом и не старался заглядывать в лицо, обгоняя собеседницу на шаг. Аня знала и таких парней.
А еще ей нравилось, как горят его волосы в редких лучах апрельского солнца. Зрелище напоминало так любимый Анной танец костра. И почему-то казалось, что на ощупь пряди буду очень мягкими и теплыми.
- Ты не знал, что нас уже давно захватили? – продолжала развивать тему девушка. – Да-да, зеленые и красные человечки давно контролируют нашу жизнь!