Ему отвели циновку в бараке и сказали, что утром поставят на работу.
Сен Чель остался один в большом дощатом помещении, похожем на сарай. На циновке, которую ему указали, лежала покрытая угольной пылью куртка. Сен Чель отложил ее в сторону и пошел на шахтный двор.
Темнело. Люди кончали работу и молча направлялись в столовую или к бочкам с водой в надежде смыть въевшийся в поры уголь. Они не обращали на Сен Челя внимания, да и он не хотел сразу лезть с расспросами. Он осмотрел почти всю территорию шахты, заглянул в столовую и вернулся в уже знакомый ему барак.
Теперь все помещение было заполнено шахтерами. Он подошел к своей циновке и сел. Вокруг него несколько человек спало прямо в одежде, кто-то тяжело храпел. Рядом рабочий, со шрамом на лбу, раздевался, собираясь укладываться.
— Тут чья-то одежда лежит, — обратился к нему Сен Чель, указывая на куртку, снова появившуюся на его циновке. — Не знаешь чья?
— Можешь взять ее себе, — недовольно проворчал тот.
— Зачем же мне чужое добро?
— Ты занял место хозяина этого добра, — значит, тебе оно и досталось, — съязвил шахтер со шрамом.
— Все мы чужие места заняли, — неопределенно протянул Сен Чель.
— Ты это про что? — спросил тот, снимая через голову рубаху.
Не успев стащить рукава, он так и остался стоять, словно со связанными руками. Он ожидал ответа, уставившись на новичка и сведя брови, отчего шрам у него на лбу сузился и углубился.
— Да так просто, — как бы нехотя заметил Сен Чель, испугавшись, что сразу задел самое больное место этого человека.
— Просто? — горько усмехнулся шахтер. — Вот и я думаю, как это все просто.
Он в сердцах швырнул рубаху на циновку и стал укладываться.
Сен Чель обвел взглядом притихший барак. Почти все спали. Ему понравился ответ соседа и захотелось подробнее поговорить с Ним, но пока Сен Чель не решался. А у того, видно, наболело на душе, и он заговорил сам.
— Вот так и живем, воруя друг у друга! — зло произнес он.
И, не дав Сен Челю вставить слово, рассказал, как вон тот, что спит на четвертой циновке, обворовал двух рабочих, да еще подложил в их просеянный уголь куски антрацита.
— Одного из них, что был поупрямее, хозяева выгнали, — закончил он, — и тебе вот досталась его циновка вместе с курткой.
— Хозяева тут ни при чем… — вздохнул Сен Чель.
И сразу отозвалось несколько человек:
— Это еще откуда такой?
— Новый защитник самураев объявился!
Оказывается, люди рядом не спали, а молча слушали их разговор.
— Да нет, я не защитник, — спокойно ответил Сен Чель. — Вы вот все защитники.
Вокруг поднялся возмущенный гул.
— А как же? — продолжал Сен Чель. — Какой-то негодяй обворовал честного человека, вы все об этом знаете и молчите. Честного человека выгнали, а вор остался. И никто не поддержал товарища!
— Да что это за судья такой выискался?! — прервал кто-то Сен Челя сзади, но Сен Чель даже не обернулся.
— Что там говорить! — махнул он безнадежно рукой. — Где уж нам помогать друг другу, когда мы все норовим самураям помочь…
И снова неодобрительный ропот прервал слова Сен Челя.
Он понимал, что далеко зашел, что уже с первых шагов забыл осторожность, но твердо решил высказать свои мысли. А тут помог парень со шрамом на лбу.
— Тише, вы! — цыкнул он на товарищей. — Дайте сказать человеку.
— Что же говорить… — словно нехотя продолжал Сен Чель. — Когда здешние шахтеры забастовали, тут бы их и поддержать надо. Японские надсмотрщики ведь не полезут уголь рубить. Вот и получается, что мы им на помощь поспешили, а люди пусть с голода умирают.
— А ты зачем же пришел? — зло спросил кто-то.
— Старые песни поет! — послышалось с другой стороны. — Не мы, так другие явились бы.
— Нет, верно он говорит! — резко сказал парень со шрамом на лбу. — Бросать надо работу!
После этих слов у людей будто пропал интерес к разговору. Все умолкли.
Сен Чель долго ворочался с боку на бок и наконец забылся тяжелым сном. Проснулся на рассвете от возбужденных голосов и шума, поднявшегося в бараке.
— Надо бросать работу! Все должны уйти с шахты! — доносились до него слова рабочего со шрамом. — А этот, видите, снова пошел воровать уголь…
И он указал рукой на человека, который, сутулясь, пробирался к выходу.
Тот резко обернулся, и Сен Чель в полумраке скорее угадал, чем узнал, брата.