Племянник-управляющий молчит, опустив голову. Это еще больше раздражает хозяина.
— Иди сейчас же, — снова вскакивает он, — и заставь их работать! Лопаты должны мелькать так, чтобы их не было видно! Скажи, что я выгоню их всех! — кричит он срывающимся голосом. — Пусть посмотрят, как работают на Садоне!
Племянник уходит, а Те Иль Йок садится к окну и наблюдает за ним.
Что же делается под землей, в шахте, если здесь, на виду у него, такое творится! Надсмотрщиком туда пришлось поставить родственника жены. Но этот еще больший негодяй, чем племянник. Нашел себе прохладное местечко, где не светит в глаза солнце и нет мух, и спит, наверно, вместе с шахтерами. Ни у кого не болит душа за предприятие. Тридцать восемь человек работают на шахте, и все до одного лодыри! И лошадей подобрали таких же. У людей лошади бегут, скачут, а эти тащатся так, что действительно можно сойти с ума.
К окну подходит покупатель. Его вид не радует хозяина. Этот много не купит.
— Сколько тебе угля?
— Две корзины.
— Всего?
— Да.
Те Иль Йок идет к весам конторки, взвешивает пустую корзину, потом рабочий наполняет ее углем.
Весы старые, делений, нанесенных на металлический стержень, почти не видно. Но владелец шахты хорошо изучил их. На каждой корзине угля он выгадывает два килограмма.
Покупатель расплачивается, поднимает на коромысле корзины и идет к воротам.
Печальным взглядом провожает его шахтовладелец. Когда-то он мечтал о крупной фирме. Он развесил солидные вывески, назначил управляющего, главного инженера, штейгера. Он рассчитывал на большие барыши. Он рассчитывал продавать уголь большими партиями.
Но ничего, из этого не вышло. Крупная механизированная Садонская шахта, принадлежащая японцам, совсем задушила его. Их уголь почти вдвое дешевле.
Он довел рабочий день на своей шахте до шестнадцати часов, он платит шахтерам меньше, чем японцы, и все же добыча угля ему обходится почти вдвое дороже, чем им. Он не может продавать уголь по садонским ценам. Они продают только крупными партиями, а он вынужден торговать в розницу. Рухнула мечта об оптовой торговле. В лучшем случае к нему приезжают за углем на арбе. Обычно же он продает корзину, две, а в последнее время брикеты стали покупать поштучно.
Те Иль Йок ненавидит японцев. Он мечтает о том, чтобы японская шахта сгорела. Он мечтает механизировать свою шахту. Но это пустые мечты. Шахтовладелец давно перестал вкладывать деньги в свое предприятие. Вместо этого купил большой дом и половину его сдает. Дом приносит больше прибыли. Но ему очень не хочется расставаться с шахтой.
В конце концов он решил продать угольные копи. И вдруг Садонская шахта замерла! Рабочие бастуют. Он по нескольку раз в день бегает на сопку. Никакой жизни на Садоне не видно. Уже два раза приезжали к нему за углем мелкие фабриканты. А теперь он ведет переговоры с владельцем резинового завода о продаже крупной партии угля с поставкой в течение целого года. Это даст огромный доход. О, Те Иль Йок не растерялся! Он взял пять новых рабочих, он нашел ход в стачечный комитет и внес пожертвование в фонд помощи садонским рабочим. Пусть только бастуют!
И вдруг новый удар потряс Те Иль Йока. Забастовка сорвана. Несколько дней на шахтах работали вручную, а сейчас вернулись старые рабочие, и снова загудели транспортеры. Те Иль Йок в отчаянии начал искать покупателя на свои копи, когда пришла радостная весть: Садонские шахты прекратили продажу угля частным предпринимателям. Весь он идет для флота и военных надобностей.
Те Иль Йок понял, что ему привалило счастье. Настал момент по-настоящему поправить свои дела. Пусть бы только подольше затянулась эта война. Да так оно, видно, и будет. Немцев разбили под Москвой, значит, им не удастся так скоро разделаться с Россией.
Теперь уже ясно, что и он прекратит продажу угля корзинами и даже арбами. Хватит! У него будет настоящая оптовая торговля.
Сегодня у него решающий разговор с владельцем резинового завода. Те Иль Йок обставил сделку солидно. Он пригласил заводчика в ресторан, в один из лучших ресторанов Пхеньяна.
С нетерпением ждал он вечера и отправился из дому задолго до назначенного часа. Вблизи набережной Тэдонгана, в одном из тихих переулков, он отыскал хорошо знакомые ему ворота и вошел в узенькую, с очень высоким порогом калитку. Маленький асфальтированный дворик с крошечным фонтанчиком и тремя беседками весь увит вьющимися декоративными растениями.