За то время, которое Заря и Уайн провели за пределами родного городка, много успело измениться. Носящими Льяуту было окончательно принято решение строить планеры и планерные катапульты, пусть бы летать на них могли бы одни подростки. Всё равно срочное донесение летело бы теперь из конца страны в конец не дни, а несколько часов. Но чтобы строить планеры и планерные катапульты, нужны были специальные мастерские, и одну из таких мастерских решили построить в Осушенном Болоте. Надо отметить, что мастерская в понимании тавантисуйцев была отнюдь не частным мелким заведением, где трудится кустарь-одиночка с парой учеников или подмастерьев. Нет, это было серьёзное предприятие, строительство которого должно было увеличить население городка сначала вдвое, а потом и втрое. Как и всякая серьёзная работа, это требовало строгого учёта и контроля, чтобы ничего из приходящих материалов не пропадало, да и сделанные детали тоже отправлялись дальше по назначению к местам сборки катапульт, а не терялись не пойми где. Уайн как, с одной стороны, непригодный к физической работе, а с другой -- как человек, в чьей честности не приходилось сомневаться(на такую работу в Тавантисуйю, кстати, довольно часто отравляли ушедших по тем или иным причинам на покой людей Инти), занял должность учётчика, которых в такой большой мастерской требовалось двое. Лично для Уайна эта работа была удобна ещё тем, что сделав свою работу в приёмные дни, он был свободен во все остальные, и мог ездить к Куско на учёбу. Можно было, конечно, вместо этого развести у себя в хозяйстве какую-нибудь мелкую живность, но Уайн предпочитал учиться. Впоследствии Уайн думал стать звездочётом. Кроме того, несмотря на нехватку жилья, как больной, он получил однокомнатный дом в первую очередь.
Через год после их прибытия болезнь Уайна уснула окончательно, этому способствовал как горный воздух, так и мясной рацион, и после очередного осмотра лекарь сказал ему: "Ты можешь считать себя практически здоровым. Конечно, если ты попадёшь в такие условия какие были в Великую Войну в осаждённом Кито, то болезнь может проснуться, но такое с тобой случится вряд ли". Так что Уайн с облегчением вздохнул, избавленный от призрака скорой смерти.
Однако беда пришла откуда не ждали. Вторым учётчиком, по сути напарником Уайна, был человек по имени Скользкий Угорь, и этот Угорь его сильно невзлюбил. Дело в том, что Угорь тоже нуждался в расширении жилплощади, и боялся, что Уайн его в этом деле задвинет, и задумал подлое -- подстроил потерю материалов, документы на которые оформлял Уайн, чтобы тот, будучи обвинённым в халатности, лишился своей должности и льготы в очереди на жильё. Однако бывший службист тоже был не лыком шит, и сумел доказать, что в пропаже виноват его напарник. Состоялся суд, где Уайн попытался доказать вину Угря, но всё же не убедил судью в его злонамеренности. С должности Угорь, однако, слетел и в очереди на жильё был сильно подвинут. Однако высылке и прочему он не подвергался, и теперь вынужден был быть разнорабочим. Конечно, он горел желанием отомстить Уайну, и однажды случай ему помог.
Будучи по делам в Куско, он зашёл пообедать в столовую при почтовой станции, и случайно увидел, что Уайн сидит за столом с неким человеком, которого Угорь совершенно не знал. Незнакомец был одет как служащий средней руки. Незаметно сев за соседний столик, так чтобы Уайн был к нему спиной, Угорь прислушался к их разговору:
-- Ты мне вот что растолкуй, -- говорил человек, -- с одной стороны, все эти планеты и звёзды от наших дел далеки. Ну конечно, они важны для навигации, но успешно плавать можно и по той, и по другой модели, так что не в этом суть. А вопрос в том, что из-за этого христианские амаута так копья ломают? Мой опыт подсказывают -- раз из-за этого жгут людей на кострах, значит, тут христианам видится какой-то подрыв устоев. Вот ты можешь хотя бы предположить в чём он состоит?
-- Сложно сказать. Вот была у христиан такая история однажды -- некий христианский амаута открыл, что кровь в жилах обращается. Для наших лекарей это не секрет, но у них про это не знали. А это значит, что у мёртвого человека кровь из ран брызнуть не может. А это противоречило некоему их преданию, что мёрвого Христа ткнул копьём воин, и кровь из него брызнула, попутно поправив ему зрение, так как до того он был полуслепым.
-- Да разве могут быть полуслепые воины? -- спросил его собеседник.
-- Да бред конечно. Но вот факт, что кровь только у живых из ран хлещет, им оказался столь не удобен, что несчастный амаута сгорел на костре. Чтобы его изобличить, католики и их противники вместе сотрудничали, вот до чего дошло.
-- Да, занятно. А всё-таки чем новая модель небес так христианам неудобна?
-- Тем что старая ставила в центр Землю, а новая -- Солнце. Земля же получается одной из планет, которые вокруг него вращается. То есть Солнце получается главнее Земли. Но если для потомков Солнца это не обидно, а вот для христиан это... это очень неудобно. Ведь если Земля не в центре, то бог, создавший Землю, может оказаться во вселенной не главным. Ведь у других планет могут быть и свои боги, и жить на них могут существа вроде людей. Вот их Церковь это очень смущает, боятся они...
-- Чего? Что эти существа на Землю заявятся?
-- Может и того. Ведь тому, кто привык быть жестоким с теми, кто слабее, привычно бояться, что кто-то может оказаться сильнее его. Но думаю, они скорее боятся за собственный авторитет. Во-первых, любое крупное открытие по нему бьёт, так как получается, что они такие умные, а такой важной вещи не знали. Ну а кроме того для христианской догматики важно, чтобы все люди были от Адама и Евы, несли на себе последствия их греха. Иные, правда, полагают, что мы вот не совсем от Адама и Евы. Первые из этого делают вывод, что нас надо насильно окрестить, вторые -- что нас можно не считать за людей, и можно делать с нами всё что им выгодно... Одно другого ничем не лучше. Да вообще практика оценивать истину с точки зрения полезности порочна сама по себе -- если есть какая-то неприятная истина, то лучше её признать, другое дело, что нужно быть крайне осторожными с выводами из неё, -- склонившись к собеседнику, Уайн зашептал, -- Вот например, многие образованные люди полагают, что какой-то особенной крови Солнца не существует, в жилах Сынов Солнца течёт такая же кровь, что и у простых людей, но ведь не все же делают из этого противогосударственные выводы...
Человек тоже сказал полушёпотом:
-- Тихо, сынок, я всё это знаю, но не стоит говорить об этом вслух здесь...
Угорь понял, что это его шанс -- если он донесёт, что Уайн не верит в божественность крови Солнца, то плакала его учёба и карьёра... Угорь написал в доносе: "Уайн в разговоре с неким неизвестным подвергал сомнению божественное происхождение сынов Солнца, возможно, он замешан в антигосударственном заговоре".
Заря была уже беременной во второй раз, когда на эту тему грянул скандал. После доноса Уайна ждало несколько суток ареста и суд, на котором Уайн отказывался назвать имя собеседника, но уверял, что ничего антигосударственного не говорил. Указывал он также и на то, что Угорь имеет к нему личные счёты. Но счёты счётами, а самого факта разговора никто не отменял, и дело могло принять очень скверный оборот... Пока на суд неожиданно не явился сам Инти и сказал:
-- Я пришёл сюда, чтобы выступить как свидетель. Это со мной беседовал тогда Уайн.
После чего Инти добросовестно пересказал весь разговор, подчеркнув:
-- Уайн всего лишь констатировал факт, что среди образованных людей есть те, кто не верит в божественность крови Солнца, но никак не выражал к этому факту своего отношения. В этом нет состава преступления. А уж о делах противогосударственных и речи не шло.
Разумеется, Уайна освободили, а желавшего его погубить лживого доносчика отправили и вовсе на золотые рудники. Перед отправкой он кричал в отчаянии: "Что за страна -- стукач на стукаче и стукачом погоняет! Плюнешь в собаку -- попадёшь в прислужника Инти!".
Забавно было слышать такое от человека который сам дважды доносил, и собственно сам заварил всю кашу, но потом Заря поняла, что всё не так уж и безобидно. Хотя Уайн не виноват, но как ни крути, были люди, для которых сам факт вскрывшейся принадлежности Уайна к людям Инти выглядел преступлением.