Я бы и сам, наверное, в бездну бросился,
Если бы мне от выкриков принцесс, баронесс и герцогинь не заложило уши.
Кренился корабль, мачтами касаясь волн,
И синие просторы казались монстром, на брюхе которого мое судно покоилось,
А белая пена — саблезубыми челюстями.
Под водой засветились миллионы приближавшихся огоньков,
Будто воронка, пытавшаяся поглотить мой корабль,
Заставила подняться к поверхности все упавшие с неба и угодившие в океан звезды.
Сначала я принял их за отражения упавших свечей,
Зачинавших пожар на палубе,
Но потом узрел, что это горящие прутья на головах глубоководных рыб.
Сирены с хвостами электрических угрей,
Флуоресцентными волосами, в которых пробегали искры и молнии,
И светящимися углублениями в телах
Поднимались к морской глади и раскрывали объятия смерти, тянули руки ко мне и моим гостям.
Столы, мачты, лестницы, мундиры, парики и платья горели!
Всех охватила безрассудная паника! Проваливавшаяся деревянная палуба стала эшафотом!
Тех, кто скатывался по коврам и настилам в воду,
Забирали водовороты
И жалили прозрачные голубые женщины со стрекательными нитями и щупальцами медуз.
Под их кожей видны были все будто из тончайшего стекла сделанные кости, органы и серебристые нервы,
Тонкие струны,
Что вели к невесомому расправленному водой мягкому скользкому парусу и щупальцам.
О, эти создания были невероятно красивы!
Медуз рождает полип,
Как цветок физалиса — дриад,
И эти аморфные создания мне всегда казались прекрасными нимфами,
Морскими феями.
Но прекрасные создания вдруг оказались такими смертоносными!
Сколько за чарующей оболочкой порой бурлящей ненависти, душераздирающих криков и яда!
Они волокли на концах своих щупалец смерть,
Они несли смерть!
Женщина с телом осьминога
Обвила руки моей невесты и потащила ее к воде.
Ланц дал мне свою саблю, и я рубил многочисленные щупальца девы-спрута,
Теряя рассудок от женских криков разной тональности.
Но потом сирены заголосили громче прежнего,
И из вызванной ими воронки показался гигантский кракен.
Задрожал океан под его могучим телом!
Клянусь, на другом краю земли в этот миг должно было случиться наводнение!
Ланц чертыхался так, что из его рта почти лилась на мои ковры черная желчь!
Он свистел, пытаясь остановить своего любимца,
Но глубоководный монстр слушал только его сестер.
Его щупальца проломили и доломали горящие деревянные останки, удерживавшие меня и немногих гостей на глади морской,
Его клюв жадно вцепился в нос корабля,
И нас всех повлекло зловещее дно.
Крики, возгласы и огонь! Вы помните осаду Альмангира десять лет назад?
Это было еще более ужасное зрелище!
Волны схватили меня и выбили из моих рук саблю,
Оставив в руке всего лишь резной деревянный ее эфес,
И я не видел уже ничего.
Но боги хранят меня! Боги хранят меня!
Целым и невредимым я достиг берега, бороздя океан на одной только щепке от эфеса.
А всех остальных забрала вода, которой всегда голодно.
Вот так пир был у морских тварей в ту ночь!
Вы когда-нибудь ловили рыбу на кракена?
Спросите своих друзей-рыболовов, и они скажут вам, чей неоконченный бал даровал им богатый улов!
Я добрался до берега,
Но острые скалы, иглы морских ежей и клыки пираний
Наделали дырок во всех моих карманах.
Сквозь эти дыры просыпались и убежали от меня,
Темнея в глубокой воде,
Золотые, серебряные и медные монеты!
Где они теперь?
Выстилают сейчас они дорожки ко всем владениям Дэви Джонса?
Наверное, рыбы носят серебристые кругляшки вместо выцветшей чешуи?