Замерцал в лабиринте ржавый фонарик пирата с одной догорающей свечой.
Отразился слабый огонек в окнах дома, увитого розами,
Помноженные витражами и крошечными зеркальцами в оконных ставенках и рамах светлячки
Разбежались по кабинету колдуна,
Падая каплями света на его книги, стеклянные шкафы и вырезанный в каменном столе вечный календарь.
Не спал дни и ночи волшебник, ожидавший вестей от пирата,
Отправившегося на поиски невесты с огненными волосами,
И сразу узрел он ненароком поданный ему знак.
Сбежал вниз по лестнице,
Заставив пробудиться и раскинуть крылья спавшего на жерди черного ворона,
Отворил двери,
Вышел в цветочный лабиринт чародей.
Перед ним стоял вор рундуков с жемчугом, коралловыми бусами и ромом,
Перед ним стоял морской разбойник в одеждах из грубой парусины.
На руках держал пират деву, облаченную в черный плащ с капюшоном,
Цвет которого смягчала темно-лиловая дымка глубокого вечера.
С кончиков пальцев тоненькой руки,
Безжизненно нависшей над высокими кустами и едва ли не задевавшей нежной кожей иглы роз,
Сыпались мерцающие пылинки.
Это был снотворный порошок,
Давным-давно похищенный пиратом у доктора из исчезающей синей палатки со звездами.
Отравленная порошком девушка,
Почувствовав аромат дурмана от принятого напитка,
Прикоснулась к своим губам за миг до того,
Как обуял ее сон,
И искры колдовской отравы остались у нее на перстах.
Поспешил колдун к пирату, поднял с грязных, изборожденных раскаленным клеймом рук
Невесомую, как лепесток розы, девушку.
И пробудилась тогда невеста его,
Слабо оттолкнула колдуна неокрепшей рукой,
Которой качнула в воздухе, пытаясь развеять нависшую перед очами дымку дремы,
Сонно шаг от похитителя, отпустившего ее в избытке чувств, сделала,
Будто паря и вовсе не касаясь ступнями земли,
Да снова упала в траву.
Шипы роз пронзили и изорвали темный капюшон,
И из-под черной ткани неуемным потоком
Хлынули горевшие пламенем длинные локоны.
Каскадом сбегали они по хрупким плечам
И тонули в высокой траве,
Кровавыми реками бежали среди камней гранита.
Ярчайшее пламя затмило собой миллионы пылавших роз.
Рухнул на землю перед девушкой пораженный дивом чародей,
Прижал голову девы к своей груди, целовать стал ее руки от кончиков пальцев до локтя,
По которому скатился и лег складками на плечо кружевной белый рукав с кисточками и бусинами.
Милорд: Забирай… Забирай золотую розу,
Пусть принесет она тебе ровно столько же счастья,
Сколько горя принесла мне и моему дому.
Забери ее и оставь нас навеки,
Пока я не переменил своего решения.
Морской волк в спешке поднял стеклянный купол
И сорвал золотую розу,
Приставшую к камню,
Точно живой цветок, пустивший в землю или хрустальный резервуар с водой филигрань корней.
Скатилась в траву из самого крупного и самого яркого бутона в лабиринте вечерняя росинка,
Похожая на слезу,
И стал в тот же миг гибнуть прекрасный розовый сад.
Высыхали и грубели стволы и игольчатые ветви,
Сбрасывая скрученную прозрачную кору цвета нижнего крыла стрекозы,
Мертвели и вытягивались шипы,
Осыпались бордовыми и красными слезинками лепестки и листья.
Дыхание смерти бежало от центра лабиринта к его границам,
И когда пират, сбегавший с золотым цветком из сада,
Сделал последний шаг к лесной тропе,
Выведший его из зарослей роз,
Не осталось около дома волшебника ни единого живого цветка.
Скрылся морской разбойник, получивший желанное сокровище,
Между тем, подмигивая, раскрывая медленно всевидящие глаза,
Появились на небосводе первые звезды.
Обратились они к волшебнику,
На иссушенной траве осыпавшему поцелуями похищенную невесту,
Тонувшему среди багряных лепестков в клетке из гнутых колючих ветвей.
Убедили созвездия волшебника, что обманом золотой цветок получил пират,
Попросили мага взглянуть на ладонь, которую он прижал к кровавым локонам девушки.
Отнял руку от огненных потоков, бежавших по девичьим плечам, чародей
И увидел на пальцах своих красящую бордовую пыльцу мака.
А там, где главу девушки, опущенную на его грудь, придерживал он,
Выступило темное пятно на длинных волосах.
Пират, в раскаяние которого колдун поверил, обманул его,
В который раз солгал, дабы отнять последнее