– Но, мисс, вы же ели…
После моих слов он был явно ошарашен. В его глазах появилась искра жалости, но она сразу исчезла, как только я закончила кричать. Джеймс не ожидал такого, от такой сдержанной и колкой девушки он не ожидал. Но я не остановилась:
– Я не хочу говорить или показывать то, что мне тяжело! Не хочу, но я не могу! Я сама сделала этот выбор и ответственна только я. Но вы же люди! Попытайтесь понять меня! Будьте человечны, – закончила я почти плача.
– Выходите из каюты и поворачиваете налево, предпоследняя дверь с темной ручкой – каюта с едой, – проговорил спокойно Джеймс.
И ничего более я не услышала от него. Ни поддержки, ни слова жалости и сочувствия. А следовало ли это ожидать от незнакомого человека, тем более от мужчины? Здесь ты не найдешь поддержки, Хасе, никакой. Ты одна, как и всегда. Ты одна против всего этого мира, пора уже запомнить это, Хасе.
Я быстро вышла за едой. Нашла ту темную дверь и дернула за ручку. Это было мрачноватое помещение для еды. Все было буквально в хаусе. Коробки, мешки, даже скатерти валялись повсюду. Где-то висела сушеная рыба, где-то она просто валялась. Но тут я увидела свою конечную цель – копченое мясо. Я приблизилась к нему. Этот аромат! Такой насыщенный и сильный, он просто манил меня. Можно ли было мне взять его или нет, но, что поделать, я была голодная, как медведь! Мне было уже все равно. Я уже тянула руку к своей желанной еде, как кто-то зашел. Быстрый поворот головы, и я увидела его! Того ужасно неприятного матроса. Он меня тоже увидел:
– Ах ты! Я же говорил им, что ты воровка! Есть захотела? – агрессивно, как настоящий зверь, накинулся на меня словами. – Надо было тебя утопить, если б не этот несчастный селекционер, ты бы валялась где-нибудь на дне, съедаемая акулами.
Этот матрос был еще и туп. Он правда думал, что капитан хотел меня утопить! Хотя, Хасе, ты тоже вполне можешь ошибаться. Ясно, почему он у него в команде – его личная собачка, которая не задает вопросы. Старая, грязная и бездомная собака. Этот матрос выводил меня так сильно, что я была готова сама убить его. Гнилой человек, я уверена. Я понимала, что здесь он может меня придушить и ничего ему за это не будет. Никто обо мне и не вспомнит. Абсолютно. Что ж, придется побороться за жизнь еще один раз.
– Что молчишь? Страшно?! Здесь тебя уже никто не спасет, дверь закрыта, а ключ у меня.
Он, что, принимает меня за дуру? Тупоголовый матрос. Как будто я сама не осознаю всю опасность. Хорошо, пусть тянет время – мне это на руку. Я начала бегать глазами по каюте. Если есть еда, значит должен быть и нож или что-то разделывающее, какой-то прибор. Уже знакомый стук в сердце при приближении опасности. Как мне это все пережить?
– Глазами забегала смотри-ка! – зловеще смеялся он. – А теперь, смотри, что у меня есть, – как-то радостно проговорил он.
Я все еще бегала глазами по рыбе и мясу. Единственное, что я заметила три бутылки, стоящие на самодельном столике и крепкую веревку, наверное, на нее вешали рыбу. Это был весь арсенал для спасения. Это невозможно. Тем временем матрос показывал мне наточенный нож. Мое тело уже не дрожало, я твердо стояла на ногах, хотя жуть, как хотела есть. Я привыкла к этим нападкам. Надо тянуть время. Нужен прием неожиданности или прием лжи.
– Можешь смело попрощаться с жизнью, ты меня изрядно достала, – с удовольствием, глядя в глаза, сказал он. Ненормальный.
Тянуть не получится значит. Пора действовать:
– Ну тогда давай быстрее, умру я, а затем ты, – неожиданно для себя уверенно я сказала.
– Что? – спросил с изумлением матрос, – ты меня не проведешь, дуреха! Мне еще жить и жить, а тебе недолго осталось, – он явно получал огромное удовольствие от всей этой ситуации и, видимо, от того, что считал себя сейчас всемогущим. Старый дурак.
– А все то! Капитан тебя потом сам убьет. Сначала ты помучаешься, конечно, – зловеще начала я. – После того, как ты меня зарежешь, меня буду искать и не найдут. Капитан будет в бешенстве. Сначала он тебе отрежет все пальцы, позже нос, руку и ногу, а позже выкинет в море, и ты будешь там тонуть, пока не умрешь. По-моему, это все, – спокойно сказала я.
– Какую чушь ты несешь? – оторопел он. – Какие пальцы? За что он утопит меня? – уже как-то неуверенно спросил он. Ох, кажется, получается вселять в него неуверенность. В том же духе, Хасе! Капитан для них, как Аллах для людей – всемогущ. Что же такого делает капитан, что человек готов поверить в то, что его зарежет собственный главный?